— Давайте оставим каннибализм, ладно? — поморщился Селвик. — Французы едят конину, но до человечины еще не дошли.
— Не желаю обсуждать французскую гастрономию.
— Вы сами подняли эту тему.
— Ничего подобного! Ради Бога, это же метафора, образное выражение.
— Итак, отправившись в Египет, я присоединился к метафорическим каннибалам?
— Именно.
— А вы находитесь на пакетботе, направляющемся в Кале.
Амели закатила глаза:
— Если не терпится сменить тему, можно найти более изящный способ.
— Я и не думал менять тему, просто хотел напомнить вам, о гроза метафорических каннибалов, что вы находитесь на судне, направляющемся во Францию.
Мисс Балькур беспокойно заерзала на стуле, догадавшись, куда клонит Селвик.
— Так что вы там говорили о попустительстве злу? О том, что своим присутствием я поставил себя в один ряд с убийцами? А ваше платье? — продолжал Ричард, и руки Амели автоматически коснулись лифа. — Разве это не свежая французская модель? Если общение с революционерами — смертный грех, то как насчет копирования их моды? Кто бы говорил о попустительстве!
Амели поднялась так резко, что опрокинула стул.
— Это не одно и то же! Вот уже пять лет, как…
— Но каннибал так и остается каннибалом, верно, мисс Балькур?
— …Англия и Франция заключили мир… а мое платье…
Амели не знала что сказать, она просто чувствовала, что права, а этот напыщенный хлыщ нет. Черт бы побрал его красноречие и коварство! Пожалуй, она слишком увлеклась беседой. Следовало встать и уйти, как только он признался, что сопровождал французов, а не спорить и убеждать, как последняя дура.
— Ну, так как? — надменно спросил Ричард, расправляя кружевные манжеты.
Амели чуть не плакала. Разве мужчина вправе пользоваться чужой слабостью?
— Как вы смеете судить человека, которого совсем не знаете?!
Мисс Балькур отпрянула от Селвика, будто у него внезапно нашли сифилис, и вернулась к иллюминатору.
Наконец-то Ричарда оставили в покое. Разве не этого он добивался? Селвик пересел на диванчик в дальнем конце каюты и стал читать свежие депеши из министерства обороны. Разложив страницы на коленях, он попытался сосредоточиться, но вместо слов видел лишь разгневанные синие глаза.
«Какое право она имеет — бам! — меня судить? Эта девчонка даже не знает, о чем говорит! — Бам! Ричард ударил по жесткой диванной подушке, пытаясь придать ей более удобную форму. — И почему это так меня волнует? Да мне все равно, что она думает».
Селвик снова ударил по подушке. Он прекрасно понимал, что, сколько ни колоти диванный валик, все равно ничего не добьешься, но уж очень хотелось дать выход эмоциям! Жаль, что нельзя треснуть саму девицу…
