— Внедрить тебя в самое логово убийц, распутников и проходимцев? — насмешливо поинтересовалась Джейн.
Амели швырнула в нее маргаритку.
— Можешь смеяться, сколько хочешь. Неужели не понимаешь, это же мой шанс.
— Стать кокоткой при дворе Бонапарта?
Мисс Балькур с трудом сдержалась, чтобы не растерзать еще один цветок.
— Нет, — чуть слышно отозвалась она, — присоединиться к знаменитому шпиону.
День у Пурпурной Горечавки явно не заладился. Лорд Ричард Селвик, второй сын маркиза Аппингтонского, один из самых завидных женихов города и заклятый враг Наполеона, стоял в фойе лондонской резиденции Аппингтонов, переминаясь с ноги на ногу, точно провинившийся школьник.
— Довольно! — раздраженно покачала головой маркиза Аппингтон, и страусовые перья на высокой прическе угрожающе заколыхались. — Это же просто прием в Олмаке, ничего страшного.
— Ну, мама! — взмолился Ричард и внутренне поморщился.
Ну почему в родительском доме он чувствует себя сопливым подростком?!
Ричард набрал в легкие побольше воздуха, надеясь, что на сей раз голос прозвучит спокойно.
— Мама, в настоящий момент у меня нет времени. В Лондоне я ненадолго, и накопилось столько дел…
Мать издала звук, который в устах человека попроще назвали бы не иначе как фырканьем. А один насмерть перепуганный представитель полусвета и вовсе заявил, что «никто на свете не хмыкает так страшно, как маркиза Аппингтон».
— Тьфу! — изрыгнула маркиза, и перья снова закачались. — Да, ты секретный агент, но разве не пора остепениться? Послушай, Ричард, — мать воровато оглянулась, желая убедиться, что поблизости нет слуг: подпольная кличка сына не для их ушей, — тебе уже почти тридцать! То, что ты Пурпурная Горечавка, еще не освобождает тебя от ответственности.
— По-моему, спасать Европу от узурпатора — занятие более чем ответственное, — сквозь зубы пробормотал Селвик, но, к сожалению, мраморное фойе обладало прекрасной акустикой.
— Я имела в виду ответственность перед семьей. Неужели роду Аппингтонов суждено угаснуть только потому, что тебе некогда появиться в Олмаке и познакомиться с приличной девушкой?
Проницательные зеленые глаза так и впились в сына. На собственном горьком опыте Ричард убедился, что мать обладает красноречием Цицерона, обаянием леди Гамильтон и кровожадным упорством Наполеона Бонапарта. В часы горького отчаяния ему казалось, что легче помешать Бонапарту покорить Европу, чем собственной матери женить его на какой-нибудь пустышке.
