— Суеверие — самая примитивная и древняя из существующих религий, — продолжал Дали. — Человек всегда нуждался в магии, и суеверие является не чем иным, как бытовым приложением магии к текущим событиям. Например, вы перевернули соль: тотчас же, чтобы предотвратить неприятности, которые могут за этим последовать, вы бросаете щепотку соли через плечо. На самом деле неловкость, из-за которой вы перевернули солонку, не что иное как предупреждение. Вы перевернули солонку, потому что в это время принимали какое-то важное решение, и ваше подсознание решило предупредить вас: берегитесь, не подписывайте контракт, который вы должны подписать, что-то не в порядке, лучше подождать до завтра. Вот для чего нам суеверия!
Я пообещала себе прочитать Фрейда и призналась Дали, что я суеверна. Я избегала лестниц, опасалась среды 13-го, никогда не носила зеленое.
— Зеленое! Никогда не надевайте зеленое! Людовик XIV, вы помните ужасную катастрофу, которая случилась в тот вечер, когда вы надели этот противный тюрбан цвета зеленого попугая, как у Кармен Миранды? Что касается среды, то мы в Каталонии говорим об это так: «El martes no te cases ne t'embarques» («В среду не женись и не отправляйся в путешествие»).
Дали часто вкраплял в свою речь каталонские выражения. Его родная провинция во многом повлияла на него, и я обожала эту смесь светской софистики и сельской простоты. Он часто цитировал некоего Пужоля, поэта из Ампурдана, и вспоминал пословицы рыбаков с Коста Брава.
— На всякий случай, — закончил он, — у меня есть дерево.
Вслед за этими словами он вытащил из кармана своих брюк скомканный пакетик, перевязанный веревочкой. Это был носок в серую полоску, в котором находилось что-то твердое и небольших размеров.
— Это самая драгоценная вещь, которая у меня есть на свете; это кусочек дерева, который всегда приносит мне счастье; я никогда с ним не расстаюсь, и он защищает меня от всех напастей. У Галы есть такой же. Возьмите, посмотрите на него!
Поскольку пакетик не совсем хорошо пахнул, я тотчас же отвернулась, и Дали снова засунул его в карман своих брюк.
Обед заканчивался. Дали, который никогда не притрагивался к вину и не пил кофе, то и дело бросал властным тоном: «Я надеюсь, никто не будет пить кофе?» Никто и не пытался его заказать.
Наконец мы направились к выходу. Дали спросил меня, не собираюсь ли я отправиться потанцевать в ночной кабачок, и предложил воспользоваться своим лимузином и своим шофером. Но поскольку завтра Тара уезжал в Лондон, мы решили вернуться к себе, проводив Дали в отель «Мерис».
