А на что купцу те станки, без человека, что умеет ими пользоваться? Антон с умыслом никого не учил. Все ссылался на то, что пока и сам не с усам. Надо бы подучиться, поднатореть, а уж потом учеников набирать. Нет, купец конечно хотел было взять мальца в оборот, да не тут-то было. Договоренности то все были устные. Ударили по рукам, и ладно. Вот только, не всегда такой уговор был нерушимым. Тут ведь от человека зависит. А тля она во все времена найдется.
- Кстати, с кукушкой у меня пока ничего не ладится. Вань, может подскажешь?
- Митя, кабы я сам знал, так непременно подсказал бы. Да откуда же. Но по мне, так и с колокольчиком очень даже хорошо.
- Ну-у, не зна-аю. Вот как ты сказал про кукушку, так я и загорелся ее смастерить. А как, в толк не возьму.
- Извини брат.
- Ладно. Чего уж там. Удумаю еще. А у Антона, никаких колокольчиков нет. Так и останется недоучкой. О том, чтобы вернуться на учебу, и думать не хочет. У него одни только часы, да заказы на уме.
- Во-от. А я о чем говорил. Ничего Митя. Каждому свое. Ты учись, впитывай знания. И оно тебе еще сторицей вернется. Веришь?
- Я тебе всегда верю, Ваня. А хорошо все же, что про Глашу ты вовремя подумал.
Это да. Жадный до денег Антон качественно так задурил голову их сестре, так что та едва на глупость не пошла. Пришлось вразумлять. Ну да, хорошо все то, что хорошо кончается. Кстати, Мать с сестрами сейчас в Карповке. Отец решил, что нечего семье врозь жить. В мастерских за управляющего оставил Серафима, дом продал, Митю переселил на Иваново подворье. Вот так пока и определились.
Дверь хлопнула, и в комнату вошел тщедушный мужичок. Вид имеет виноватый. Как кот, умявший крынку сметаны, и только потом осознавший, что где-то изрядно так перестарался. Вот молодец! Чем нравился Ивану Овечкин, так это тем, что на ходу рвал подметки.
- Здравия тебе, Иван Архипович.
- И тебе не хворать, Кузьма Платонович. Ну и учудили вы тут. И как теперь быть? Вот ты мне объясни, сумеешь теперь народ стронуть с места? Они ить уверились, что никуда перебираться не надо, и корни пустили пуще прежнего.
- Сумею, Иван Архипович,- виновато потупив взор, заверил Овечкин.- Оно конечно, невзлюбят тебя, и волками смотреть станут, но поедут. Кто добром, кто за рублем, кто из-за долга, а кто и со страхом. Но все работники мастерских, вместе с семьями, соберутся и поедут. В том ручаюсь.
- Ручаешься значит,- то ли спрашивая, то ли подводя черту, произнес Иван, а потом продолжил.- В лоб бы тебе дать, за такие художества. Ну да, я не девка, чтобы меня любили. Народу пояснишь, что все как и обещал. По десять рублей серебром. Дом с подворьем. Да на каждом корова и лошадь. Полный хлебный кошт до следующего лета. Все что получат с продажи домов, им и останется. Прежняя работа, с тем же жалованием.
