— Да, но мне кажется, — заметил я, — ваши предки знали толк в мести, а их потомки, попросту убивая кого-то из ружья, кого-то ударом ножа, понемногу вырождаются.
— Не говоря уже о том, что они в конце концов вообще прекратят убивать друг друга. Но, по крайней мере, — сказал молодой человек, — этого не произошло в нашей семье. Двое сыновей Савилии, находившиеся в Аяччо под присмотром своего дяди, были воспитаны как настоящие корсиканцы и начали борьбу с потомками Джудиче. Эта война продолжалась четыре столетия, а кончилась лишь двадцать первого сентября тысяча восемьсот девятнадцатого года в одиннадцать часов утра, о чем вы могли прочитать на карабинах моего отца и матери.
— Действительно, я заметил эту надпись, но у меня не было времени расспросить о ней, потому что сразу после того, как я ее прочитал, мы спустились ужинать.
— Так вот, из семьи Джудиче в тысяча восемьсот девятнадцатом году осталось только два брата, а из семьи де Франки — только мой отец, женившийся на своей кузине. Через три месяца после этого Джудиче решили покончить с нами одним ударом. Один из братьев устроился в засаде на дороге из Ольмето, чтобы дождаться моего отца, который возвращался из Сартена, а в это время другой брат, воспользовавшись отсутствием хозяина, должен был захватить наш дом. Все было сделано по плану, но обернулось совсем по-другому, не так, как рассчитывали нападавшие. Мой отец, предупрежденный, был настороже. Моя мать, также предупрежденная, собрала наших пастухов; таким образом, ко времени этой двойной атаки каждый был готов к обороне: мой отец — на горе, моя мать — в теперешней моей комнате. Через пять минут после начала сражения оба брата Джудиче пали: один — сраженный моим отцом, другой — моей матерью. Увидев, как упал его враг, мой отец достал часы: ! Увидев побежденным своего противника, моя мать повернулась и посмотрела на часы: ! Все закончилось в одну и ту же минуту; Джудиче больше не существовало: их род был истреблен. Победившая семья Франки отныне могла спокойно жить, и, поскольку она достойно завершила свое участие в этой четырехсотлетней войне, более ни во что не вмешивалась. Мой отец лишь выгравировал дату и час этого знаменательного события на прикладе каждого из карабинов, из которых были сделаны решающие выстрелы, и повесил их по обе стороны от часов, на том самом месте, где вы их видели. Спустя семь месяцев моя мать родила двух близнецов: один из них — корсиканец Люсьен, к вашим услугам, а другой — филантроп Луи, его брат.
