— Что ты имеешь в виду, говоря, что я твоя пара? — ей на ум пришли бульварные истории и сейчас у нее, действительно, не было времени для извращений, о которых они рассказывали.
Она должна знать больше того прочтённого мусора. Но, как и большинство американцев, она была очарована открытием Пород. Очарована и ошарашена их созданием и ужасающими мучениями, которые они вынесли.
Матиас ответил ей? Конечно, нет. Он медленно покачал головой, его губы приподнялись с одной стороны, в то время как он продолжал наблюдать за ней своими тёмно-золотистыми глазами. И продолжал медленно вдыхать, напоминая ей, что она была всё ещё влажной. Такой влажной от его игры ранее, что трусики буквально приклеились к киске.
— Матиас, прямо сейчас реально не самое хорошее время, чтобы молчать о действиях Пород при мне, — проворчала она. — Я примерно в двух минутах от нервного срыва. Это была не очень хорошая ночь для меня.
Тут же его выражение лица изменилось. От высокомерия до чувственного восхищения. Его черты лица смягчились, когда он подошел к ней, руки упали с груди и, поведя плечами, Матиас снял черную кожаную куртку. Бросив ее на диван, приблизился к ней.
Грейс отошла немного назад. Чувственность в его взгляде заставляла ее быть еще более осторожной, чем раньше, когда он гневался.
— Не трогай меня, — приказала она ему.
— Бедная Грейс, — пропел он, намек на рык в его голосе послал дрожь по ее позвоночнику, когда он обошел ее. — Да, любимая, это была очень трудная ночь для тебя. Увидеть то, кем является твоя пара, нелегко. — Она почувствовала его дыхание на волосах, затем руку, когда он перекинул их через плечо. — Я надеялся, что смогу облегчить это для тебя.
— Облегчить для меня что? — она попыталась резко отойти, но рука, которая внезапно схватила ее за бедро, не позволила этому произойти. — Убийство? Этому не бывать.
— Это. — Ее колени практически согнулись, когда его губы прижались к ее шее сзади, и появился намек на влажную теплоту его языка, поглаживающего вдоль шеи.
— Прекрати, Матиас. Ты не сможешь обольстить меня, чтобы я одобрила то, что ты сделал.
— Мне не важно, одобряешь ты меня или нет, Грейс. Мне лишь важно, чтобы ты приняла меня.
О, мой Бог. Его зубы прошлись по шее.
Грейс моргнула, стараясь улучшить зрение и остаться на ногах, потому что еле заметное царапанье его удлинившихся клыков не помогало вернуть здравый смысл. Наоборот, еще больше увлажнило трусики.
— Отойди от меня, — она разорвала его объятия, повернувшись к нему лицом, борясь с возбуждением и удовольствием от его, похожих на наркотик, прикосновений. — Я не хочу, чтобы ты трогал меня.
