Что мосье Бонифас заставлял его писать под диктовку? Он спорил, Все формулировки находил смешными и такими далекими от реальности!
Перед Богом и людьми…
— Не думаете ли вы, что?..
— Пишите, что я говорю вам. Этот стиль принят в суде…
… Я прощаю моей жене то зло, которое она мне причинила и то, которое она замышляла мне сделать…
— Послушайте, мэтр Бонифас, мне нечего прощать, потому что я считаю, что…
— Вы хотите или нет помочь защите?
… Я отдаю себе отчет в том, что одиночество и бездействие в которых я оставил молодую женщину, привыкшую к более роскошной жизни…
— Не думаете, если я предстану перед судьями и, если…
— Вы скажете им то же самое, что и мне, и никто ничего не поймет. По мере того, как вы будете стараться обелить свою жену, вы рискуете достичь противоположного результата. Дайте мне ваше письмо…
Он вздрогнул и бросился к телефону.
— Алло! Да, Франсуа Донж… Нет, мосье! Сегодня у нас все закрыто. Нет, совершенно невозможно сделать это сейчас…
Держа трубку в руке, он посмотрел на часы. 9 часов 40 минут. Должно быть сейчас заканчивается чтение обвинительного заключения. Франсуа знал, что оно состоит из десяти страниц…
Все дамы города были там, в суде, и Бебе, бледная и полная достоинства, сидела на скамье, как в церкви… Мосье Бонифас должен был ей сказать, что Франсуа не придет и, что именно он, мосье Бонифас, запретил ему приходить, но она, наверное, машинально искала его глазами в толпе?
Строго в ряд. словно собираясь сфотографироваться, как это было на фотографии мастеров кожевенного дела, в своих лучших костюмах сидели присяжные…
— Мосье должен заниматься чем-нибудь, все равно чем…
Уже половина одиннадцатого, а звонка до сих пор нет! Он спустился в свой кабинет, потом опять поднялся в спальню, вновь спустился, открыл дверь на улицу.
Мосье ведь знает… — прибежала запыхавшаяся служанка.
Она решила, что он уходит. Ей поручили следить за Франсуа. А он хотел просто проветриться. Стоял октябрь. Было достаточно прохладно. Рыболов все еще торчал на том самом месте. Прошли дети, закутанные в плащи, делавшими их похожими на гномов.
— Это не телефонный звонок?
— Нет, это будильник в моей комнате…
Наконец, в одиннадцать часов пятнадцать минут у края тротуара остановилась машина Феликса. Он был без шляпы.
— Ну что?
— Ничего… Все идет хорошо. Кажется, присяжные не очень злы, кроме аптекаря… Мосье Бонифас отвел уже пятерых, так он еще никогда не поступал… Разумеется, именно аптекарь назначен главным среди присяжных.
