— Тем хуже для нее!
Разумеется, это Бебе подавала ему знаки зонтиком. Почему у нее была белая машина? Почему она пустилась в путешествие одна, да ещё ночью? Зачем она съехала на эту маленькую дорожку, справа от дороги, оттуда ей не выбраться?
Машина Бебе сломалась. Тем хуже! Он торопился… Боже мой! Как это он мог забыть, куда едет и какое у него было срочное дело?
Проехать, притворившись, что не видит жену? Это было бы невежливо. Папаша Донж был прекрасным мастером своего дела, но, кроме того, он учил сыновей вежливости.
— Хэлло! Здравствуй, Бебе!
Ну вот! Не остановился, не притормозил, будто не знал, что ее машина сломалась! Она продолжала махать зонтиком. Слишком поздно! Он проехал. И не оглянулся…
Сколько времени она там пробыла? Он не мог терять ни минуты. У него было очень важное свидание. А вот и доказательство, его ждала целая толпа.
В зале их собралось более сотни. Среди них были люди, которых он нё знал, и другие, незнакомые, его рабочие, официант из Центрального кафе, тот самый, вручивший ему на новый год бутылочку ликера…
— Садитесь.
— Сначала, я должен объяснить вам, мосье Руа…
— Та-та-та-та-та-та-та… Я вам сказал садиться…
Узнали ли остальные в нем мосье Бонифаса? Костюм короля изменял его внешность, но конечно же, это была его борода и его пушистые брови. На нем был костюм короля, красная мантия, на голове корона, в руках — скипетр. Когда он говорил: "та-та-та-та-та", то слегка бил скипетром по плечам Франсуа, и его лицо, такое же раскрашенное, как лицо короля на игральных картах, выражало бурное веселье.
Вот почему не узнавали его: из-за этого раскрашенного лица и этой сальной улыбки!
— Мой маленький друг…
— Извините, я не вам…
— Та-та-та-та-та-та-та…
И опять скипетром по голове. И тогда, опустив глаза, он с ужасом заметил, что стоит в одних кальсонах. Ему нужно было дать время, чтобы одеться. Не мог он появиться перед королем в кальсонах. Из-за этого он терял многое.
— Мосье де Руа…
— Тихо!.. И вы там, внизу, тихо…
Франсуа повернулся и увидел лишь головы, в просторный зал, отделанный черным, похожий на кабинет мосье Бонифаса, подошли еще люди.
— … моральная жестокость… Вы проявили моральную жестокость, дружок… Ха! Ха! Трибунал приговаривает вас к двадцати годам больницы. Сестра Адони, уведите приговоренного.
— Мосье! Мосье! Уже восемь часов…
Старая служанка на набережной Таннер суетилась.
— Какой костюм вам приготовить? Хорошо бы вам принять ванну… Ваша постель в таком беспорядке… Наверное, вы очень беспокойно провели ночь…
