Он представлял ее стоящей среди кур и гусей, на пороге крестьянской хибары, руки на бедрах.
Сестра Адони, видя, что он так безразлично относится к её присутствию, все больше и больше заблуждалась на этот счет.
— Бедный мой мосье… Не слишком торопитесь ее судить… Не нужно на нее сердиться. Если бы вы знали, что творится в головах женщин! Знаете, у нас была тут одна, в соседней палате… Она пыталась покончить жизнь самоубийством, выбросившись из окна. Она утверждала, что она преступница, что ночью задушила своего ребенка, когда он кричал. В это можно было бы и поверить… Но ее ребенок умер во время родов. Она его вообще не видела. И уже спустя много месяцев, во время которых она всем казалась нормальной, проснувшись однажды утром, вообразила, что совершила преступление.
— Она выздоровела? — спокойно поинтересовался он.
— У нее родился другой ребенок. Она часто приходит, когда гуляет с малышом в нашем квартале. Тс!.. Кажется, я слышу шаги… Кажется, к вам идут…
— Это мой брат — подтвердил он.
— Бедняга! Он всю ночь просидел в коридоре. Вообще-то это запрещено, но доктор сжалился над ним. Он ушел только в шесть часов, когда его уверили, что вы в безопасности. Дайте-ка мне ваше запястье.
Она пощупала пульс и, казалось, была довольна.
— Я впущу вашего брата, но он должен здесь пробыть лишь несколько минут, и хочу, чтобы вы пообещали мне быть умницей.
— Это я вам обещаю, — наконец улыбнувшись, сказал он.
Феликс не спал ни минуты. В шесть утра его почти вынудили уйти из больницы, и он ушел, чтобы принять ванну, побриться, сменить костюм. И вот уже прибежал обратно.
И стоял в коридоре, с нетерпением дожидаясь разрешения, как будто он был чужой, увидеть своего брата Франсуа.
— Входите… Пять минут, не больше! И не говорите ни о чем, что могло бы его взволновать.
— Он спокоен?
— Не знаю… Это не такой больной, как другие.
Братья не пожали друг другу руки. Между ними это было не принято.
— Как ты себя чувствуешь?
Он опустил веки, чтобы дать понять, что все хорошо. Потом наконец задал вопрос, который ожидал Феликс.
— Ее арестовали?
— Вчера вечером… Фашо приходил в Шатеньрэ… Я боялся, что это будет затруднительно… Но она держалась хорошо.
Заместитель комиссара Фашо был из круга их друзей и почти каждую неделю они встречались за бриджем.
— Хуже всех было ему. Он что-то бормотал. Ты же знаешь какой он, вечно стесняется своих больших рук, не знает, куда деть шляпу.
— Жак?
— Его увели. Жанна осталась в Шатеньрэ с детьми…
