— Шухрат, ты все-таки ответь старшине команды, тебе что, у снабженцев намазано? Да и нам всем интересно узнать, может, ты хочешь к ним перейти.
— Петька, какой ты плохой человек, а! У меня там земляк служит, Рустам. Понимать надо. Мы сидим, разговариваем, гражданский жизнь вспоминаем. Рустам русскому языку учит, мне то-се помогает, кушать дает.
— Значит, все-таки намазано медом?
— Я там в один день меньше полчаса бываю. Остальной время там не сижу.
— Остальное время ты там спишь.
— Ты сильно вредный, Петька. Не надо мне твой шефство, вот. Боюсь, совсем скоро на всю жизнь такой неправильный стану, как ты.
Подобного рода ни к чему не обязывающий треп матросы могут вести часами. Клим знал об этом еще со времен своей срочной службы. Хватит, пора заканчивать базар, решил он и приказал Карнаухову занять людей делом, а сам взялся за проверку документации.
Боевой пост гидроакустиков невелик, он занимает всего несколько кубических метров в чреве корабля. Основная работа ведется там, в других местах. Сотни помещений, сотни километров электротрасс и трубопроводов, тысячи сложнейших механизмов скрыты внутри на первый взгляд небольшого по размерам противолодочника. Их нужно проверить и подготовить к выходу в море. Для этого существует целый ритуал, куда входит множество команд, сигналов. Клим убавил громкость репродуктора, но в посту очень ясно звучало:
— Проверка колоколов громкого боя и линии трансляции… Команды звонками не числить… Проверка аварийных средств связи между командными пунктами и боевыми постами… Наружную вентиляцию провернуть вручную… Принять холод…
— Ну, завели шарманку, — поморщился Иванов. Он помолчал и скрипучим, металлическим голосом подал команду:
— По местам стоять, воздух высокого давления принимать!
Ко всеобщему удовольствию, из коричневой пластмассовой коробки прозвучали эти же слова.
Борисов надел спасательный жилет, показал Петьке на громкоговоритель:
— А ну, поторопи, время!
Тот с готовностью проскрипел:
— Баковым на бак, ютовым на ют, шкафутовым на шкафут. Корабль к съемке с другого корабля приготовить!
И снова громкоговоритель долго ждать не заставил, передразнил Иванова не хуже попугая, слово в слово. Пока поднимались на верхнюю палубу, каждый счел своим долгом изобразить из себя диктора. Матрос Милованов, зажав нос пальцами, дурашливо верещал:
— Внимание, внимание! На первую путю прибывает поезд Москва — Воркутю…
Клим построил подчиненных на шкафуте, проверил правильность экипировки. Он подтянул ремень спасательного жилета у Милованова, погрозил пальцем, так, на всякий случай, Шухрату. Тот развел руками: вот он я, тут, никуда не делся, стою, как все.
