Нет уж. Пусть думают, что я клюнул. Нужно только узнать, кто хозяин той райской птички, в чьи сети я, якобы, попался. Чтобы понять, какую именно дезинформацию ей следует гнать. И да, сейфов для себя нужно заказать побольше. И приучаться хранить там даже самые ничтожные, ничего не значащие бумажки. Я принимаю участие в жестокой игре под названием «Большая политика». А это значило, что нужно быть максимально осторожным.
Хм… но если на меня пошла охота, то и к Анне наверняка попробуют подобраться! И чтобы исключить всяческие недоразумения я приставил нескольких соглядатаев к собственной жене. Была у меня такая мысль, что охлаждение наших отношений связано с тем, что Анна завела себе любовника. Но, похоже, ей действительно этого не требовалось. Супруга с удовольствием устраивала бесконечные королевские приемы и балы, но в кавалерах ценила исключительно восхищение издалека и умение говорить комплименты.
Я слегка успокоился, но наблюдение не снял, периодически меняя людей, наблюдающих за женой. Неприятностей лучше не ждать, их лучше предотвратить. Нам с Анной некуда деваться друг от друга, так что всю оставшуюся жизнь придется поддерживать видимость хороших отношений. И мы, кстати, оба делали для этого все возможное. Понятно, что чужие соглядатаи быстро узнали правду, но приличия были соблюдены.
Я и любовницу не стал выставлять напоказ, как это любил делать Людовик. Вот еще! Я не испытывал к Энни и сотой доли той привязанности, что когда-то питал к Гертруде. Это был просто приятный способ сбросить напряжение, снизить раздражительность и получить от жизни удовольствие. Вот и сейчас, отдыхая на огромном ложе (постелью данного монстра просто язык не поворачивается обозвать), я чувствовал, как повышается настроение, а мозги начинают лучше работать.
Пожалуй, сегодня стоит выкроить время и сделать то, о чем меня давно уже просит жена — навестить Тринити-колледж. Анна не раз и не два бывала в курляндской Академии, и теперь хотела организовать нечто наподобие в Ирландии. Разочаровывать я ее не стал, но если честно, даже не надеялся что-то кардинально изменить. Это свою Академию я строил «с нуля», и сам диктовал правила. А тут все уже отлажено, имеет глубокие традиции и освящено временем. А ломать через колено — это не мой метод.
Тут лучше поставить грамотного руководителя. И я, естественно, вспомнил о Гюйгенсе. Тот, правда, начал жаловаться на то, что здоровье его ухудшилось, и что в его преклонные годы (64 уже стукнуло!) путешествовать вредно, но я был упрям. Обещал лучших врачей, всемерную поддержку и приличное финансирование. Да и потом… погрузившись в дела, Гюйгенс, наверняка, и думать забудет обо всяких болячках. Я даже пообещал издать его «Космотеорис» за свой счет!
