– Нет. Ты трофеи куда дел?
– Боеприпасы и пулеметы в роты отдал, минометы погранцам оставил, остальное на подводы и подальше в лес убрал. Может, сохраним. Да, я часть бойцов из новобранцев от гати к тебе направил. Нечего им там делать. Наши сами справятся, а тут народа нет.
– Молодец. Сам так хотел сделать. Кто вместо тебя там остался?
– Серега Петрищев. Ты уж прости, что без тебя распорядился. Нечего ему тут лабухами командовать, у него свои там сидят.
– Правильно сделал. Я вообще думал остатки всех рот в одну свести.
– Ты чего так рано встал? Поспал бы еще часок. Немцы все равно побудку раньше шести не сделают. У них порядок, – ответил мне Горохов.
– Не спится. Кстати, спасибо за сапоги и особенно портянки.
– Ничего, всегда пожалуйста. Сапоги тебе Никитин начистил. Мужики вчера в подбитом «бронике» в ранце нашли крем да щетку. Вот и поделились. Сами теперь в чищеных сапогах гуляют. Есть будешь? Тут со вчерашнего ужина каша осталась. Давай насыплю? И чай горячий есть. Я вроде тоже позавтракать собирался, да эти оглоеды не дали.
– Слушай, Петрович, а горячая вода есть? Побриться хочу, а то хожу заросший, как незнамо кто.
– Вот это правильно! Командир должен быть образцом. Есть вода, даже помыться найдем. У тебя гимнастерка запасная есть, может, эту постираешь? Она на солнышке быстро высохнет, – с хитрецой в голосе спросил старшина.
– Не, Петрович, спасибо, в этой пока похожу. Кстати, откуда портянки свежие?
– Разбирали найденные у немцев вещи, и там нашлись. Одну пару я себе взял, а вторую тебе отдал. Старые, пока ты спал, вот эти молодцы постирали. Григорьев, принеси ведро теплой воды, командиру помыться.
– Спасибо. Ладно, давай полей, что ли, – сказал я, снимая оружие и гимнастерку. Раздевшись до пояса, нагнулся, и Петрович, намылив мне спину, стал поливать еле теплой водой. Фыркая, я умылся и, вытираясь принесенным одним из поваров полотенцем, сказал: – Обещал теплую, а сам? Так и заморозить недолго.
– Не придирайся. Не барин – тепленькой обойдешься. Купаться-то не захотел. Я ему тут мыла земляничного приготовил, а он… Бриться будешь? Вот тогда и будет тебе теплая. Кстати, может, подстрижешься, а то вот как зарос?
– Было бы неплохо, но из наших вроде никто не стрижет. Надо будет потом найти кого, чтобы, как у нормальных людей, свой парикмахер в батальоне был – стричься, бриться, освежиться.
– А что его искать? Ночью несколько беженцев прибилось, вот там и есть мастер – Шмит Исаак Лаврентьевич. Мастер-парикмахер из Минска. А чтобы просто так не сидели, я их к нашим тыловикам приспособил помогать. Покормить из наших запасов разрешил. Не обеднеем, а то оголодали люди.
