– Что вы мне тут показываете безделушки какие-то? – нимало не смущается Сниткер.
– Среди ваших частных грузов были обнаружены два гросса таких статуэток. Занесите в протокол: «двадцать четыре дюжины статуэток из фарфора Арита». Я в этом немного разбираюсь; моя покойная жена увлекалась японскими диковинками. Капитан Лейси, окажите любезность: оцените их стоимость, скажем, на аукционе в Вене.
Капитан Лейси проделывает мысленные подсчеты.
– Двадцать гульденов за штуку?
– Только за эти мелкие – по тридцать пять гульденов. За те, что с позолотой, статуэтки фрейлин, вельмож и лучников – по пятьдесят. Сколько же будет за два гросса? Возьмем по минимуму – все же в Европе война, рынки расстроены… Тридцать пять умножить на два гросса… Де Зут?
У Якоба счеты под рукой.
– Десять тысяч восемьдесят гульденов, сэр.
– Ого! – восклицает пораженный Лейси.
– Неплохая прибыль, – соглашается Ворстенбос, – за товар, купленный на деньги компании, однако внесенный в сопроводительные документы – без подписи свидетелей, разумеется, – как личная собственность прежнего управляющего. Вашей рукой, Сниткер.
– Прежний управляющий, упокой, Господи, его душу, – Сниткер мгновенно меняет свои показания, – завещал их мне в присутствии представителей суда.
– Значит, господин Хеммей предвидел свою кончину на обратном пути из Эдо?
– Гейсберт Хеммей был на редкость предусмотрительным человеком.
– И вы нам покажете его на редкость предусмотрительное завещание?
– Документ… – Сниткер проводит рукой по губам, – сгорел при пожаре.
– А свидетели кто? Господин ван Клеф? Фишер? Ваша ручная обезьяна?
Сниткер досадливо вздыхает.
– Что за ребячество! Пустая трата времени. Ладно, можете откромсать свою десятину, но ни на йоту больше, не то, Богом клянусь, я эти чертовы штуковины утоплю в заливе!
Со стороны Нагасаки доносится шум веселья.
Капитан Лейси громко сморкается в капустный лист.
Почти совсем стершееся перо в руке Якоба цепляется за бумагу; руку сводит от усталости.
– Не понимаю… – Ворстенбос озадачен. – Что за десятина такая? Господин де Зут, может, вы меня просветите?
– Господин Сниткер пытается предложить вам взятку, минеер.
Фонарь под потолком качается, шипит и чадит; потом пламя вновь разгорается ровным светом.
На нижней палубе матрос настраивает скрипку.
– Вы полагаете, моя честность – продажная? – Ворстенбос моргает, глядя на Сниткера. – Как какой-нибудь гнилой начальник порта на Шельде, донимающий незаконными поборами баржи с грузом сливочного масла?
