- Ну что, Кабан? Готов умереть в расцвете лет молодым и красивым? - Калач не спеша накрутил глушитель на пистолет.
Кабан нахмурил брови, голос зазвучал угрюмо:
- Я своё пожил...
Седой принёс пару банок тушенки и кусок хлеба:
- Извини, у нас с продовольствием туго сейчас. Чем богаты, как говорится.
Антон оглядел тесный подвальчик, именуемый карантином, метра два на три бетонная коробка, напротив двери из досок и двух здоровенных чурбаков сложено подобие нар, третий чурбак служит в качестве обеденного стола. На него то Седой и выложил нехитрый ужин.
- Долго мне здесь торчать?
- Денька два бы надо для верности, но, скорее всего, до утра если не зомбанешься, то и потом вряд ли.
Антон накинулся на тушенку, хорошо что Седой заранее вскрыл банки, иначе истек бы слюной.
- Сейчас чаю принесу!
Лязгнула металлическая решетка из толстой арматуры, мужик вышел, Антон и не обратил внимания. Никогда прежде он не ел такой вкуснятины, или это от голода так показалось, выскреб обе банки до блеска, ещё и протер хлебом, чтоб ничего не оставить. Седой, вернувшись через несколько минут со стаканом чая в руке, одобрительно хмыкнул:
- Проголодался? Это хорошо, что такой аппетит - кандидаты в мертвяки обычно мало едят, словно ждут перерождения, чтоб вдоволь мясца покушать. Звать то тебя как?
- Антон, - парень с шумом отхлебнул чая, брови удивленно вздернулись - сахара Седой не пожалел!
- Вот сразу ясно, что новичок!
- Почему?
Седой молча вышел, вскоре вернулся с табуреткой в руках, видимо, беседа грозит затянуться.
- Первое дело для новичка - забыть старое имя. Совсем забудь, - мужик опустился на табурет, из-за сутулости он смотрел немного исподлобья, брови казались грозно нахмуренными. - Забудь раз и навсегда! Теперь у тебя будет прозвище или погоняло, но не имя! Здесь народ у нас очень суеверный. Со старым именем только бабы здесь, да и то половина на новый лад переделывают, чтоб звучало покрасивше. Была Люська-давалка, а здесь глядишь уже Люсинда или ещё как. Так что надо тебя окрестить по-новому.
Антон криво усмехнулся:
- Я в бога не верю, чтобы креститься.
Седой посмотрел на парня, как на неразумного:
- Нашёл чем гордиться, ты в Бога не веришь, зато он может верит в тебя. Потому и жив-здоров до сих пор, а другие бродят в поисках свежей человечинки.
- За это скорее Зену благодарить стоит, чем небеса.
Седой усмехнулся:
- Закоренелый, значит, атеист? О, кстати, а чем не прозвище?
- Атеист?!
