Наконец лестница закончилась и показалась большая, окованная металлом дверь, с маленьким, закрытым железными прутьями, окошком. Тёмная эльфийка громко постучала по двери носком ботинка. С той стороны послышалась возня и большие жёлтые глаза замелькали между прутьев решётки, судя по частоте пыхтения и скорости отпирания засовов, её узнали.
Дверь открылась. С той стороны стоял не высокий и худощавый даже для своего народца гоблин в грязном засаленном переднике.
— Привет Гримах, — поприветствовала его Эрмита и щелчком кинула надзирателю монету среднего достоинства.
Тот ловко поймал её, радостно запыхтел и сунул подачку в карман передника. Она знала, что гоблин очень боится капитана имперской стражи и без всяких взяток будет делать всё, что прикажут, но как опытный командир предпочитала чередовать удары кнута с пряником.
— Я надеюсь ты больше не бьёшь узников без причины и не воруешь их еду? — впилась она в надзирателя пристальным взглядом.
— Гримах хорошо делает свою работу, Гримах знает: пленники важны императору, — залепетал тот.
— Это правильно, будешь хорошо служить, велю принести тебе что-нибудь с кухни, а теперь посиди в своей коморке, я, как обычно, побеседую с кое кем.
Она прошла по длинному коридору с обоих сторон которого зияли небольшие дверные проёмы. Пройдя почти до конца, Эрмита повернулась к двери с права и отпёрла её ключом, полученным в тюремной канцелярии перед спуском. Маленькая железная дверь без скрипа отварилась, открыв доступ в достаточно просторное помещение.
В свете слабого магического светильника взгляду открылась скромная обстановка: деревянная кровать, стол, пара стульев, несколько полок заставленных книгами и одинокий шкаф у стены — всё грубое и простое. Капитан спокойно вошла внутрь и села на один из стульев, направив свой тяжёлый взгляд на человека, лежащего на кровати. Тот зашевелился и стал подниматься. При свете тусклого светильника можно было различить женщину, с бледной, почти белой кожей, очень худую и хрупкую, но все ещё сохранившую тонкую нечеловеческую красоту.
— Здравствуй Мама, — с оттенком усталости в голосе, поприветствовала её Эрмита.
***
Рам проснулся, переход из мира грёз был резкий, вот снилось что-то беспокойное, а вот уже перед глазами смутно знакомый деревянный потолок. Его тело неприятно ныло, в плече и руках пульсировала туповатая боль. Юноша приподнялся, оперевшись на правую руку, но плечо резко вспыхнуло огнём, и он, со стоном, снова опустился на кровать.
