. Он берет у вас самую волевую (я бы даже сказал, самую своевольную), самую непослушную собаку, даже взрослую, надевает ей ошейник с шипами и с поводком метров в 15. Он держит у себя собаку ровно две недели, а затем возвращает вам очень похудавшее, но и очень изящное животное, которое приносит дичь с невообразимой покорностью и смирением. Все удовольствие обойдется вам в 50 франков. Согласитесь, это даром.
Что же касается вашего желания, чтобы пойнтер в лесу не убегал слишком далеко, то добиться этого довольно трудно. Иногда кое-кому и удается достичь таких успехов в дрессуре, но нужно обладать воистину железной рукой.
Иногда в лесу хозяева напрасно надрывают глотки или без толку хлещут плеткой слишком рьяного пса, который ведет себя в лесу точно так же, как и в поле, а потому делает стойку и застывает на месте так далеко от вас, что вы уже не слышите звона колокольчика, висящего на его ошейнике. Ничего не поделаешь! У каждого свои недостатки!
ФРАНЦУЗСКИЙ БРАК
Я всегда был очень расположен к французскому браку. Моя первая собака — сука — несравненная Флора, принадлежала к славной породе французских браков.
У меня были и другие собаки после того, как милое, доброе животное, умершее от старости, отправилось в собачью Валгаллу;[57] некоторые из них были просто великолепны, но еще не было дня, чтобы я не пожалел о моей утрате и чтобы не сказал себе, что никогда у меня не будет собаки, равной ей.
Но не являются ли мои печали по поводу смерти бедной Флоры всего лишь сожалением по поводу пролетевшей юности?
Не так ли думаете и вы, охотники, что, как и я, приближаетесь к берегу того опасного мыса, что называется шестидесятилетием? Ведь вы тоже считаете, что самой лучшей собакой в жизни была ваша первая собака, точно так же как и самое первое ружье было самым лучшим?
Увы! Увы! Ведь тогда, в юности, вооружившись простеньким ружьишком и посвистав собаке, вы с жаром юного неофита[58] бродили по лесам и полям. Тогда вы были свободны от забот, не ведали усталости и верили в себя, в свое счастливое будущее… Вы верили в завтрашний день, их было много впереди, счастливых дней, и вы шли по жизни вперед, рассматривая все вокруг сквозь обманчивую, но такую блестящую призму юности! А теперь парки[59] скупо отсчитывают оставшиеся нам дни… Увы! Увы!
Да, все так и есть…
Вот сейчас передо мной находится целая коллекция оружия: семь ружей и карабинов, произведенных такими оружейниками, как Ланкастер, Гринер и Кольт, но я не могу просто так снять со стены ни одно из этих произведений оружейного искусства, не посмотрев сначала с нежностью на мое старенькое шомпольное ружье, доставшееся мне по наследству от отца. Как вы понимаете, оно занимает самое почетное место.
