Потому что с государством они встречаются каждый день в лице его представителей — маленьких, в большинстве лысых человечков, садящих в огромных кабинетах с зелеными от жадности лицами, и готовых за деньги продать не то что государство… Естественно, что с ними остается делать. Им дают и их презирают. Как оборванных шакалов. И точно так же презирают все государство.
— И что же делать? — спросила пораженная Наташа.
— А ничего. Пить ликер. И делать свое дело. Еще можно понадеяться на мефического Столыпина или богатенького Кейнса.
— А кто это такой?
— Английский экономист, ну, типа наших, ты их знаешь, только учился не на тройки и свое богатство не своровал. Маленькая бесполезная разница. Как говорил наш великий предок, настал тот момент, когда верхи не могут, а низы не хотят…
— Ну это уж, допустим, больше по моей специальности, — она хитренько засмеялась и Василий расхохотался вместе с ней.
— Так что, дорогая Наташа, будем молиться, чтобы следующее тысячелетие… — Василий запнулся, — короче, ты сама понимаешь, что я хочу сказать.
Они чокнулись и выпили. В тот момент, когда Василий делал последние глоток, звонок предательски зазвонил, сотрясая квартиру одним баллом по шкале Рихтера.
— Кто это? — приподнявшись, спросил Василий, но Наташа уже стремительно вскочила и побежала открывать.
Отрывистый щелчок замка, шорох закрываемой двери и, наконец, два голоса из прихожей, один Наташин, второй незнакомый. Василий понял, что он не единственный сегодняшний гость.
Женские голоса сначала с минуту пробыли в прихожей, потом, незаметно удаляясь, переместились на кухню, и минуты через три, когда Василий решил прикончить еще стопочку ликера, словно назло, представили своих обладательниц.
Одна, понятное дело, была Наташа, а вторая, по всей вероятности, Наташей не была никогда.
Повыше ее сантиметров на пять, девушка привлекала внимание с первого взгляда. Так сказать, рокового. Кто когда-нибудь видел, тот знает, о чем идет речь.
Светлые, слегка вьющиеся волосы, ниспадая на плечи, там: закруглялась пикантными барашками. Лицо ее, идеальной симметрии и формы, спокойное и ровное, покрывал легкий, ни к чему не обязывающий румянец, какой можно увидеть у девушек на старых японских картинах. Ее носик вполне мог служить образцом для известного скульптора, ваяющего голову несравненной Нифертити, как, впрочем и все тело тоже.
Однако, в ней не чувствовалось сколько-нибудь искусственности и нереальности, как бывает, когда наблюдаешь (но телевизору, конечно) всяких там фотомоделей и разных мисс…
