Стук в дверь прервал гневную тираду Крутова.
— Мы не помешаем, Игнат Петрович?
В дверь просунулись щетинистые усы.
— Кого там черт... А, это ты, Леонид Фомич! Заходи. Да ты не один? Кто это с тобой?
Алексей вышел вперед, сощурился от яркого света пятисотваттной лампы.
— Горный инженер Шатров. Прибыл из округа в ваше распоряжение на должность начальника участка. Вот пакет.
Алексей рванул зацепившийся за подкладку кармана пакет, подал его начальнику прииска, отступил на шаг, соединив каблуки.
— Легок на помине. Я только что о тебе говорил.
Пока Крутов с треском разрывал пакет и пробегал
глазами бумаги, Шатров успел осмотреть весь кабинет. В глубине его, за однотумбовым столом, покрытым черным дерматином, стояло кресло кустарной работы. В углу приютилась этажерка, заваленная пыльными книгами. Трехтомник Сталина, инструкции по горным работам, геологический атлас. Десяток стульев, продавленный диван, обитый пестрым барраканом, и железная печка довершали непритязательную обстановку кабинета.
— Как добрался? — спросил Крутов, опускаясь в кресло.— Машины ведь еще не ходят: лед ненадежен.
— Меня ваш экскаваторщик надоумил. Он в округе на совещании был.
— Черепахин?
— Да. Никита Савельич. А то б я еще неделю прождал, не меньше. До Глухариной заимки по тракту нас попутная машина довезла, а оттуда — на лыжах. В два перехода дошли. Один раз у костра переночевали.
— Значит, ты ходок не из последних. По лыжной тропе от Глухариной мы полтораста километров считаем, не меньше. Да и Никита такой старик, что иного молодого на лыжах загонит. За ним тянуться не просто. Молодец, молодец. На фронте, наверное, был?
— На Первом Белорусском.
— Чувствуется военная косточка. А мне вот не довелось, брат. Кем служил?
— Артиллеристом.
— Награды имеешь?
— Орден Ленина.
— Толково! За что?
— За форсирование Вислы. Удержали плацдарм.
— Откуда родом?
— Из Минусинска.
— Ага, наш брат, сибиряк. Женат, ребята есть?
— Жена в округе осталась, приедет, как дорога установится. Детей нет.
— Это хорошо, а то у нас с жильем туго.
Шатрова начинал коробить разговор. Ему не нравилось присутствие еще двух незнакомых людей, бесцеремонный тон начальника прииска. Кроме того, Алексей чувствовал себя стесненно: Крутов сидел, а он стоял перед ним по стойке «смирно». Вдобавок ко всему Шатрова разморило в тепле и теперь неудержимо тянуло ко сну.
— Устал с дороги? — заметил наконец Крутов.— Ничего, солдат, сейчас я тебя отпущу. А завтра с утра начнешь принимать участок у этого болтуна.
