— С Вилмой? С двадцать первого года. Ей тогда было шесть, мне на год старше.
— С двадцать первого года? Значит, вы были на войне? — уточнила Габи.
— Был, — кратко сказал Райне, и по его тону стало ясно: на эту тему он говорить не собирается.
Габи поняла это и замолчала, а Берта задумчиво взглянула на Райне.
— Смотрите, баронесса, — вдруг сказала Ангелика.
К ним спешила Вилма, которая, подойдя, сразу же заговорила:
— Представляете, что я сейчас узнала?.. Оказывается, сегодня юбилей у нашего физика, Франца Фреджа.
Габи и Берта переглянулись.
— Юбилей? Люблю праздники, — обрадовалась Ангелика. — Будет шикарный ужин?
— Да, моя дорогая, я собираюсь сегодня дать прекрасный ужин в его честь. Он это заслужил.
— Насколько я слышал, Фредж не любит шумихи вокруг себя, — сказал Райне, и Вилма озадаченно посмотрела на него:
— Вы думаете? Нет, что ни говорите, а я устрою ужин. Ему будет приятно, я это знаю, ведь это в его честь… Ох, голова кругом, — жалобно простонала баронесса, схватившись за голову. — Эта певица, Бинди Би, только встала, а уже успела довести до белого каления абсолютно всех. Представляете, она потребовала трюфели в ванильном соусе. Где я найду ей трюфели?
— Звёзды эстрады — они такие, — с улыбкой сказал Райне.
— Вам смешно, Рудольф? — негодующе вопросила Вилма. — Очень рада, что хоть кому — то весело, а вот я совсем вымоталась. А ведь всего лишь второй день пошёл. Как я выдержу эту неделю? Никогда больше не буду связываться с людьми из музыкальной среды, никогда, клянусь!..
— А я рад, что приехал именно в эти дни, — сказал Райне. — Я многое бы потерял, если бы не навестил вас.
При этих словах Габи снова многозначительно посмотрела на Ангелику, а потом незаметно кивнула на Берту.
— Кстати, Вилма, у вас же есть портрет вашей прапрапрабабки? — вдруг спросил Райне.
— Анхелы? Зачем вам?
— Не мне. Гостьи горят желанием увидеть её портрет, — и Райне с улыбкой взглянул на девушек.
— О нет, нет, меня сюда не приплетайте, — запротестовала Габи. — Я же ясно сказала, что не люблю историй с плохим концом. Нашей знаменитой писательнице это будет интересно, и Ангелике тоже, но меня увольте. Нет — нет — нет.
— К сожалению, даже если я бы и хотела, то не смогла бы вам показать портрет, поскольку его нет в нашей фамильной галерее, — с сожалением сказала Вилма. — При жизни Анхелы Лонер запретил писать с неё портреты, так что ничем не могу помочь.
У Ангелики вырвался разочарованный вздох. Да и Берта, признаться, тоже была разочарована.
