— Потери на корабле большие?
— Погибло двадцать девять, ранено шестьдесят семь, ещё одиннадцати не досчитались, возможно, где-то в затопленных отсеках.
— На чём отправляли раненых?
— У борта стоит эскадренный миноносец «Сибирский стрелок», на него и передаем тяжелораненых, ему все равно идти в Ревель на ремонт. Хотели и вас переправить на «Сибирский стрелок» чтобы доставить в Ревель пока вы были бессознания, да решили немного подождать.
— Ох, и не поздоровилось бы тебе Владимир Константинович за это, отправь ты меня не раненого, а только с этой ссадиной на голове в Ревель. Ты представляешь, как бы там на меня посмотрели. Командующий покинул свой отряд, будучи даже не раненым, хотя бы малюсеньким осколочком от неприятельского снаряда, а так с шишкой на голове. Да это чистой воды дезертирство.
— Ваше превосходительство, что вы такое говорите, что нам оставалось делать, когда вы больше часа не приходили в сознание?
Я опять сморщился от боли, которая пронзила мою голову. Доктор опять засуетился около меня.
— Фадей Григорич, вам что, больше делать нечего? Крутитесь тут возле меня. И прошу не обижайтесь из-за того что я так резок с вами. Идите, займитесь ранеными, а я как-нибудь перетерплю. Владимир Константинович, надо связаться с Трухачевым. Он командовал обороной Рижского залива, выясни, если еще запас мин на минных заградителях или в другом месте. И откуда их можно доставить к проливу? Это надо сделать ещё до рассвета.
Первыми из Риги к проливу ещё в предрассветных сумерках пришли три старых эсминца, каждый имел на палубе по двенадцать мин. Это всё что оставалось в Рижском арсенале. Кроме того из Моонзунда уже с первыми лучами солнца пришел тральщик «Пламя» с двадцатью пятью минами на борту. Вот это всё мы и выставили на новом фарватере, и стали ждать появления кораблей противника.
II
С утра мы приготовились к появлению гостей и продолжения сабантуя. В это же самое время на всех кораблях, своими силами исправлялись повреждения, подводились пластыри под подводные пробоины, откачивали воду из затопленных отсеков. Мы готовились к бою. Через два часа после восхода солнца, на противника по нашей просьбе был совершён налёт стратегической авиации из Зегевольда, то есть «Муромцев», а вот охраняли их, вылетавшие с Эзеля гидросамолёты. На этот раз налёт не принёс ожидаемого результата, было всего одно попадание пятипудовой бомбой в «Тюрингер» с минимальным для него ущербом.
Мы до полудня простояли перед проливом в ожидании. Понимали, что противник знает о нас теперь всё или почти всё, и наверняка двинется обратно отвоёвывать потерянные позиции. Но когда нам сообщили с Цереля, что германский флот снялся с якоря и отходит в юго-западном направлении — удивились. По правде это было для нас большой неожиданность, что даже не хотелось в это верить. Но тоже самое, нам сообщила и авиаразведка — германский флот уходил.
