– Евреи-то при чем, – фыркнул Андрей. – Амулет хантейский. Мне его Рома подарил.
– Э – э, Студент, в этом вся диалектика! Евреи после революции и к хантам в доверие втёрлись. Письменность им придумали, амулеты и богов разных, чтоб простого охотника в страхе держать. Но им это тоже боком вышло. Вот и Гришке не помогло. Как ушел в тайгу, так больше его и не видели. Месяц искали…
– Всё, кончай трёп, – буркнул Андрей. – Идти пора. Не забудь ружьё зарядить, а то опять будешь прикладом отмахиваться…
«Охота на крупных животных, огромных мамонтов, бурундуков и диких лошадей являлась главным средством существования человека…
Шкурами люди покрывали жилища, шили из них одежду. Из бивней мамонтов, рогов оленей и когтей бурундуков делали орудия и украшения.
В Омской области найдены остатки небольших родовых поселений неолитических рыболовов и охотников: на левом берегу Иртыша в черте города Омска и в Тарском районе».
(«История Омской области»; Омск, 1976 г.)
«Путём эксплуатации бедноты, богачи присваивают себе всё большую долю коллективно добываемого продукта. Разбогатевший хант или манси отдавал орудия лова бедняцким семьям, получая за них половину бурундука…»
(М.Е. Бударин, «Прошлое и настоящее народов Северо – Западной Сибири»; Омск, 1952 г.)
Клочковатый туман стелился по холодной мокрой траве. Через густую сосновую крону с трудом пробивался рассвет.
– Сту-у-у-де-е-е-нт!
Андрей никак не мог определить верное направление. Каждый раз казалось, что крик доносится с другой стороны.
– Сту-у-у-де-е-е-нт!
Он уже устал от изматывающего бега по кругу. Всё чаще останавливался, хватая открытым ртом воздух. Пот заливал глаза. Болела щека. Ныли содранные в кровь ладони. Он запинался об корни и натыкался на шершавые стволы. Колено превратилось в сплошной синяк. Но он всё равно бежал.
Бежал до тех пор, пока не просыпался…
В ночной тишине слышалось ровное дыхание спящих. Из щели под дверью тянуло прохладой. Настойчиво зудел одинокий комар. Нижняя рубаха пропиталась потом, и противно липла к спине. Несколько минут Андрею потребовалось на то, чтоб восстановить дыхание. Он наощупь выбрался на улицу, стараясь не опрокинуть ничего в душной темноте дома, и присел на чурбачок под навесом. Непослушными руками набил трубку. К курению пристрастил Ефрем, да и трубку он же подарил. Хорошую. Из душистой липы…Ефрем – добрый старик. Хотя, по годам-то и не старый – слегка за сорок, а уже весь высох, сморщился. Ханты вообще рано стареют.
