— Так, значит, это ты? — направляется Луп к мужику, не обращая никакого внимания на Айка.— Мальчики говорили мне, что ты вернулся, но я им не поверил. Я им ответил, что ты не такой дурак. Ну что ж, я был не прав, так что теперь пеняй на себя. Мы тебя предупреждали, красноглазый ублюдок, что мы с тобой сделаем — извини, Соллес,— Луп отодвигает Айка в сторону,— если ты вернешься и снова начнешь приставать к Луизе. Наша семья умеет постоять за себя,— и мужик получает удар в физиономию — мощный и короткий апперкот, на который способен только профессиональный боулер. Голова у мужика откидывается, он снова со стоном валится на землю. Папаша Луп заносит руку для следующего удара, когда вперед выходит Айк.
— Эй, Омар. Это уже не обязательно…
— Мы предупреждали его, Соллес, когда вышвыривали отсюда! Я человек с широкими взглядами, но всему есть пределы.
Мужик снова пытается встать на колени. Омар Луп переступает с ноги на ногу и поигрывает бицепсами.
— Не надо, Омар… — Айк пытается преградить Лупу дорогу.
— Не лезь, Соллес. Это семейное дело.
— Пожалуйста, Папаша Луп, пожалуйста, пожалуйста.— Мужик вытирает текущую из носа кровь.— У меня крыша поехала, когда я застал ее с этим подлецом. Но сейчас все нормально, я успокоился. И потом,— его окровавленные губы неожиданно расползаются в развязной, издевательской улыбке,— она все-таки моя жена.
Шмяк! Омар отпрыгивает в сторону и наносит еще один апперкот. Голова мужика откидывается и начинает качаться из стороны в сторону, но он продолжает держаться на коленях, подставляясь под следующий удар.
Айк набирает полные легкие воздуха: теперь ему придется сцепиться со стариком Лупом.
— Нет, Омар,— Айк обхватывает бочкообразный торс, морщась от прогорклого табачного и свиного запаха,— не надо его больше бить.
— Лучше отпусти меня, Исаак Соллес! — Торс продолжает дергаться в попытке нанести еще один удар.— Я очень ценю твою заботу, но это наше дело!
Айк пропихивает руки под мышки Лупу и берет его в нельсон. Омар Луп выворачивается, рычит и грозит страшными последствиями, если его не освободят. Айк сжимает руки еще крепче, так, чтобы старик не мог пошевелиться, но ноги у того остаются свободными. Поэтому ничто не мешает ему изо всех сил врезать прорезиненным кованым сапогом в беззащитный белый живот. Айк усиливает зажим, поражаясь упорству Лупа.
— Я зажму тебя еще крепче, Омар,— хотя на самом деле он уже начинает сомневаться в том, что ему удастся удержать озверевшего коротышку,— буду зажимать, пока ты… — И тут на него из-за спины обрушивается искрящаяся световая дуга, освобождая его и от сомнений, и от тревог. Возникнув неведомо откуда, она выбивает искры из глаз Айка, но он еще успевает обернуться и увидеть, как Луиза заносит фонарь для следующего удара. И новая вспышка искр. С вершины холма доносится каркающий смех. Излюбленное воронами зрелище — штучка вполне в их духе: спасенная дама открывает глаза, и кого она видит? Рыцаря? Спасителя? Ничего подобного. Она видит негодяя в красных кальсонах, пытающегося свернуть папе шею, в то время как законный супруг валяется на земле, истекая кровью. Так что вполне естественно, что она… впрочем, ладно. Это лишь в очередной раз доказывает, что никогда не надо вмешиваться, что бы ни происходило.
