Харе продолжал улыбаться, но глаза сверкнули на миг взглядом голодного хищника, а улыбка дала трещину. Он брезгливо проворчал:
— Ну и тема... От нее, прости, тянет сыростью, пылью и гнилью. Однако, и об этом я собрал кое-что... — он поднялся и забавно перебирая ножками, прошелся вдоль стеллажа. В это время мальчик внес бутылки, со стуком водрузил их на стол вместе с глиняными кружками. Харе кивнул:
— Ну наконец-то! Если тебе не трудно, Рик, открой вино и разлей по кружкам. Эта деревенщина или разольет, или разобьет. Все-то у него просто из рук валится.
— Да, а как же ваша печень? — запоздало поинтересовался юноша, уже налив в кружки. Законник рассмеялся:
— Вот уж десять дней она ведет себя примерно, просто паинька. Ну вот, я нашел кое-что действительно занятное... Так— так... Вызов демонов... Вызов гениев... Вызов элементалей... Что отвечать сфинксу, ну, это старый анекдот! Инкубы, суккубы, заклинания стихий... Как остановить светило на три дня и три ночи... Как рассмешить дракона... Как добыть траву ползунику... все не то, все не то, — сказал Харе, захлопывая книгу, — значит, где-то в других.
— Харраш с ним, где оно там есть, — засмеялся Рик, — ты просто расскажи.
— Но я хотел показать гравюры, они просто замечательные! Ну хорошо, все равно сейчас не помню, где они. Я думаю, что ты еще не раз будешь нуждаться в побеге от своей философии, которая хоть и наука наук, но все же иногда не впрок молодым желудкам, — Харе досадливо махнул рукой и сев в кресло, ухватил свою кружку, — Когда-то, очень давно, еще до того, как был построен город Хонар, о котором ты наверняка наслышан, здесь, на месте Хаона стояла только маленькая деревушка. Однажды к ней с неба спустилось что-то, описываемое по-разному и осень непонятно, и оттуда вышел человек. Люди в ужасе перед таким знамением разбежались, и осмелились явиться только на следующий день. Человек строил себе дом. Он приносил камни, обтесывал их странным инструментом и складывал один на другой, пока не возвел стены. Видя, что они его не интересуют, люди постепенно занялись своими делами. Никто не пытался говорить с ним, совершенно неясно — почему, но я так думаю, что все же его боялись. Так что к зиме человек возвел дом и поселился под его крышей. Чем он занимался — неизвестно. Сообщалась только одна подробность, — Харе в упор глядел на юношу, — Что хотя у этого дома не оказалось труб, а стало быть — и печи, в нем всегда было очень, очень тепло. Звали его Гай. Просто Гай — и все.
