— И не из-за денег. Ты лгала, — сказал демон и внезапно его прорвало на крик, — Ты посмела лгать мне!
— Тише, мой дорогой, — появилась перед ним Юри, — Что за сцена без меня? Что происходит? Почему ты ополчился на...
— Она врала мне!!! — проревел Эн Ди так, что задрожал пол. Ди, всхлипывая, поползла к мягким дырчатым сапожкам Адмиральши, и почти дотянулась, когда ее словно опалило огнем. Сапожок отодвинулся, и она, как через огромное пространство, услышала спокойный голос любимой жены демона:
— Успокойся, дорогой. Врать тебе — это моя привилегия, а значит — и наказывать ее мне. И я, конечно, накажу. На короткую цепь в клетке, без одежды. Кормить солеными объедками раз в день, воды не давать. Да, Рик, мы в ней ошиблись. Ничего, не плачь, мы подыщем для тебя другую девочку. А теперь тебе время идти к Герцогу. Заставлять себя ждать — это тоже нехорошо, — донесся до девочки спокойный, мелодичный голос Адмиральши — и ковер под Ди закрутился, отбросив в беспамятство...
15.
...Рик тоскливо тащился по городу под тот же перезвон гонгов, отмечающий сейчас седьмую стражу. Он не понимал — как же так могло получиться? Маленькая Ди, лгавшая ему, полюбившему ее и существам, которые ее не тронули и пальцем, которые приняли ее к себе, чей хлеб она ела вдоволь...
Он покачал головой, борясь с ноющей болью где-то в груди: "Может, она просто свихнулась?"
Он не возражал, когда ее протащили за ноги по дому и приковали на цепь в клетке, установленной под палящим светилом пустыни. Воры наказывали своих, преступивших воровской закон тоже свирепо, и тут вроде бы было все правильно, но Рик Хаш, получивший образование в школе воров Аладринга, не верил, что она по своей воле крала и лгала. Этому он просто не хотел верить.
И ему очень захотелось доискаться до тех, кто посмел принудить его Ди к этому. Чтобы они заняли свое место в своей клетке на своей цепи...
Миновав отдавших салют воинов из подразделения Седого, Рик улыбнулся им и подумал, что теперь, когда вояки стали элитой, придворной частью, рожи их залоснились, чего раньше не бывало. Как всегда после переворота, он беспрепятственно вошел в кабинет Герцога, где за еще более огромным, чем старый, письменным столом за ворохом бумаг восседал осунувшийся от забот Архиерей. Впрочем, прозвищем его теперь не называли. Теперь он звался Герцог Гарай.
Бородач поднял на вора ввалившиеся глаза. Рик раскланялся замысловатым пируэтом:
— Служу вашему сиятельству, господин герцог.
