— Ну, пошли?
Вздохнула:
— Да ты совсем одичал, мастер.
— Отвык от людей, — виновато пробормотал юноша.
Они неспешно зашагали вниз, к пристани по узеньким, остро пахнущим дымом, помоями и съестным, шумным улочкам: добротно, хотя и неброско одетые юноша и девушка. Не совсем обычный покрой их чересчур теплой одежды говорил встречным, что эта пара — откуда-то из более теплых краев, но и только, возможно — дети купца средней руки. Утро только началось, мимо них торговцы несли на базар свои укутанные тряпьем корзины, проезжали небольшие тележки с орущей в деревянных клетках птицей, мастеровые обходили дворы, предлагая починку утвари. Ди поманила мальчишку — носильщика, выбрав его, наверно, за новые корзинки и чистый мешок:
— Иди за нами.
— Надеюсь, у тебя легкая рука, добрая женщина. Я сегодня первый день, как вышел работать.
Ди рассмеялась:
— Почин неплох, потому что устраиваю пирушку и нагружу основательно.
Рик с улыбкой наблюдал, как она покупает вообще-то совсем не нужные им продукты, хлебные кругляши, бьющуюся в деревянных чанах свежевыловленную рыбу. Нагрузив малыша — носильщика разными припасами, Ди дала ему несколько монеток, назвала адрес и прибавила:
— Приходи каждый третий день, возможно, я иногда буду посылать тебя за покупками.
— Конечно, Ди! Как скажешь! — воскликнул мальчишка и сконфузился.
— Так ты ее знаешь, маленький плутишка? — ухватил его за волосы Рик. Мальчишка виновато заморгал:
— Ах, ваши милости, да как же мне не узнать свою родную сестру! Я и тебя знаю, господин вор. Да только не велено было признавать, а я проговорился.
Рик закатил глаз и тихонько зарычал:
— Кем не велено было?
— Да Шимом, конечно. Он денежки-то принес, и сказал, что продал ее вам, — сознался оборвыш, — Вы уж меня не выдавайте, а то он поколотит. А рука у него тяжелая.
Рик тяжко вздохнул:
— Хорошо, я не скажу.
Оборвыш, продолжая семенить справа, заглянул в его лицо:
— Да ты не сердись, господин вор! Это я же от радости проговорился. Смотрю — разодета она прямо как герцогиня, ну и не удержался.
— Смотри мне, — серьезно сказал Рик Хаш и дернул малыша за волосы, — А то узнаешь, какая у меня рука — тяжелее, чем у Шима. А теперь — исчезни.
Малыш, увешанный корзинками и мешочками, мгновенно затерялся в толкотне торговых рядов.
Ди шла рядом, прижимаясь к его локтю. Рик повернул к ней голову:
— Ну, дорогая моя, скажи-ка мне, много я еще не знаю? Только честно.
Ди повесила нос:
