7. Халрик.
Они почти бежали по коридору, потом — по лестнице. Дверь в столицу выходила на перекресток улиц — и одновременно была на третьем этаже дома. Рик пока с трудом воспринимал это.
— Можешь смыть мазь, — сказал он девочке, — Пока новых вошек не подцепишь, кусать будет некому. Кто пришел-то?
— Господин из благородных и с ним дама, — сказала Ди, — Они ждут тебя в большой комнате где много кресел, рядом с передней.
— Понятно, где. Ты говорила с ними?
— Немножко. Я как раз выпустила Шима, и тут они в двери, зашли, спросили тебя. Я провела их в эту комнату, сказала, что ты где-то наверху, и что я сейчас позову, — на ходу рассказывала Ди.
— Молодец.
— Еще они спросили, кто я. Я сказала, что твоя новая рабыня. Они переспросили: "новая?" и очень смеялись. Я не успела одеться, и в этой мази, — виновато сказала Ди, — Наверно, это было смешно.
— Теперь помойся и нацепи на себя что-нибудь, — сказал Рик, останавливаясь перед дверьми. Он кашлянул, отряхнул от изумрудного песка штанины, поправил ворот и вошел.
В мягких креслах спинами к нему сидели двое. Он еще раз кашлянул, быстрым шагом обошел кресла и поклонился:
— Счастлив видеть вас в своей зимней резиденции, ваша Светлость, князь Халрик, и вас, госпожа Гунольда. Рад служить вашим милостям. Хотя я и не удостоен чести быть с вами знакомым, но я, конечно же, много о вас наслышан.
Возникла пауза, во время которой Рик почувствовал напряжение в гостях. Напряжение и враждебность. Гости рассматривали вора и молчали.
— Прошу простить меня, если не так сказал, — поклонился вор снова, — Но у вас такие лица... Что случилось, ваша Светлость?
— Этли нет, — глухо сказал князь. Вор растерялся, наморщил лоб:
— То есть как это нет? Я ничего не понимаю! Только вчера я говорил с ней, получил пару оплеух ни за что... То есть почти ни за что.
Его голос постепенно стих и конец фразы повис в молчании гостей, показавшемся вору откровенно враждебным. Вор попробовал еще раз:
— Госпожа Гунольда, вы же видели, что я упал, да так, что удар головой об эти ступени надолго вышиб из меня дух! Меня довела до дворца добрая девушка много времени спустя... Уж не хотите ли вы сказать, что высокородная Этли из-за меня, убогого, наложила на себя руки? Нет, этого не может быть! Она же ясно сказала, что не любит меня.
Халрик в это мгновение ощутил, что все его внутренности напряглись до боли. А гости все еще молчали. От растерянности и непонимания вор развел руками и сел на роскошный паркет возле их ног. Горько сказал:
