— Значит, ещё живой? Вот это да! Ты кто такой и чего тут делаешь?
Вор проворчал:
— Неважная шуточка. Пока что лежу. А вообще — мне в Руниш надо.
Мужик поскучнел:
— Небось, из шпионов Его Светлости? Тогда понятно.
Вор огляделся. Хижина, где оказался, очень напомнила ему пещеру Локи: такие же кровати — печи, на одной из них он и лежал, такой же очаг. Но были и различия: свет сочился через забранное выскобленным до матовой прозрачности пузырём отверстие, поодаль и почти у стены, сложенной из глины и камня, стоял грубый деревянный стол с кувшином и горой грязной посуды. Проём возле окна закрывала грубая, но плотно прилегающая к косяку деревянная дверь. Мужик отошёл к столу, загремел посудой. Вор поинтересовался:
— Меня звать Риком. А тебя как? И кто ты?
— Ханред меня зовут. А чем промышляю? — покосился на него мужик, — Да так. Всякой всячиной. Когда камушки здесь в горах добываю. Когда на зверя помаленьку хожу. А когда и в Черную Пустыню спускаюсь. Так значит, ты добираешься в Руниши, — повторил он, — Чегой-то дорогу странную выбрал.
— Как получилось. Я не хуже других знаю, что через Разлом окольный путь короче получается. На Тракт-то далеко тут выбираться?
— Не очень. Полдня примерно ходу. Дак вот только... — он покосился на вора, -Стража там, и объяснять надо, кто ты, зачем да куда.
Одноглазый презрительно скривился, пробуя встать:
— Ерунда, папаша.
Мужик пристально посмотрел ему в лицо и усмехнулся:
— Одного не пойму. Или я так уж изменился, или ты, Кривой, лишнюю дыру в голове заимел.
Вор встрепенулся и глянул снова на невозмутимо разливающего по кружкам подогретое вино мужика, потряс головой и пробормотал:
— Вот это встреча!
— Признал, выходит, — ухмыльнулся мужик, в прошлом знакомый Кривому по воровской таможне одного из портов Миррор, Лакса, — А я-то думал, что ты уж и в голове повредился. Отсиживаюсь, братец. Недавно вот утёк из Лунного Замка. Ну и отъедаюсь помаленьку на вольных харчах, я ж лишней популярности не люблю. Особенно у крыс Герцога.
Как-то незаметно они перешли на воровской язык Братства. Услыша, что Кривого наняла некая знатная дама для деликатного поручения, гостеприимный хозяин не выразил особого восторга:
— Не влазил бы ты в ихние дела. Политика не для нас. Благородные, — ты ж вор, знаешь, у иных и есть только что на себе одето! Да не то зазорно, так ведь родила его, скажем, какая-нибудь шлюшка от загулявшего правителя, вот уж и гордость ему надо соблюсти, и уж не говорит, а лает. Да и... — Мужик покрутил рукой:
