— Угу, — промычал офицер, — неплохо поохотились, но все теряет свою прелесть. Все время питаться только немытыми землянами — это такая скука, что станешь вегетарианцем, клянусь честью! Мы уже засиделись на Террис.
Эн Ди повернул голову к девушке:
— Что скажешь, Тр'Эйхна?
Дэвиица фыркнула:
— Тошнит от человечины. Не будь я Ларменумалистришала Тр'Эйхна, если меня и дальше устроит спокойная жизнь, — не меняя ленивой позы, она сбросила облик — приманку и стала сама собой: невысоким, почти плоским существом с полутораметровой пастью, переполненной неприятного вида двойным рядом мощных острых зубов, зевнула, показав алую жаркую пасть и проворчала все тем же голосом:
— Вздремну-ка я немного. Эвон как сегодня намахались втроем. И никакого удовлетворения.
Разместилась на половине дивана, мгновенно уснула.
— Всем тоскливо, — сообщил А'Харрн, пряча свой самострел в лоснящуюся деревянную кобуру, — Всем уже паршиво на этой дерьмовой планетке. И никто не хочет нарываться на скандал. Эх, вот бы сейчас что-нибудь эдакое подвернулось симпатичное, вроде операции на Калеварсии, помнишь?
Эн Ди кивнул. Он явно был поглощен чем-то. Вскинул глаза, поморщился:
— Слушай, ты ничего не чувствуешь? Ни один из наших приборов ничего не регистрирует, но я уже третьи сутки не нахожу себе места!
Офицер встрепенулся, взмахнул кулаком:
— То же самое, дружище, то же самое! А это значит, что твоя силиконо — фторная дубленая шкура кому-то при-гля-ну-лась! Живем. Аварийный контроль активировал?
Эн Ди пожал плечами, неуверенно признался:
— Нет. Вроде бы я еще не дозрел, я еще после предыдущего-то не отошел. Но я включу.
В полуприкрытую дверь проскользнула Мартышка и наябедничала:
— Сюда идет сама госпожа Адмиральша. Вот.
— Растет, как растет наш сладкий десерт, — умилился А'Харрн, застегивая кобуру, — Ох, совсем скоро я поглодаю твою розовую задницу, Ло!
Мартышка сделала книксен:
— Отравитесь, господин людоед.
Вслед за докладом Ло и перезвоном многочисленных медалей в комнату вошла невысокая дама неопределенной породы, меняющая окраску волос и лица с зеленовато-болотного на мутно-красный цвет. Она желчно хмыкнула, вздернула плечо, помедлила, прислушиваясь к чему-то и отрывисто поинтересовалась надтреснутым голосом скверного ребенка:
— В чем тут дело? Почему ты опять начал старую свою песню про прилипшую к спине рубаху, муженек? Я фиксирую только твою тревогу — и все.
— Телепатка чертова, — буркнул Эн Ди, — Мерещится, наверно. Но, Юри...
