— Это не соль — суть яд!
— Средь вещих светлогорских старцев есть ведуны, которые врачуют ядом, — промолвил Годислав. — Яд правды менее опасен, чем сладкое зелье лжи, отец.
— Да я уже отравлен… Одни слова твои — присвоил… А чем же славен исполин?
— Он победил ромеев и пленил их императора, Мария.
— Но подвиг сей свершил Великий Горислав!
— Нет, отец, можно солгать потомкам, но не Кладовесту. И не Горислав — Сувор избавил арваров от обрища, пустив их в земли скуфи, чтоб жили сами по себе. Не Горислав, а обры сокрушили ромеев, сбросив их в Русское море. Пожравши все вокруг, они пожрали себя сами и сгинули по замыслу Сувора. Тем часом мой прапрадед прогнал брата Космомысла, запретив ему возвращаться в арварские пределы, покуда будет жив их отец. Кого называют Великим, жаждал лишь великой власти, как жаждет ее раб. Потому волхвы Даждьбога не посвятили его в сан Закона. Как может лжец нести из конные истины?
— А что же исполин не восстал против лжи? Коль благороден и воинской отвагой исполнен?
— Не захотел чинить раздора между братьями и предпочел ему скитанья по чужбине. И против воли Даждьбога не пошел.
— Какова же была воля?
— Невесту отыскать, по имени Краснозора.
— Кто она?
— Бессмертная поленица, и ведет свой род незамутненным от русов, что жили на Родине Богов.
— Так Космомысл нашел ее и в жены взял?
— Был на пути к ней… Но ромеи, желая отомстить, устроили засаду и пленили его. С той поры о нем ни слова нет ни в Кладовесте, ни в людской молве. И вот пришла к нам радостная весть!…
— Но как же смертным рожденный он обрел бессмертие?
— В сем тайны суть, отец, о коей не ведают ни старцы светлогорские, ни боги.
Государь прошел по кругу возле колокола, обозревая город, и вдруг остановился перед сыном.
— Ты видишь стольный град?
— Вижу, отец.
— Прекрасен Великий Горислав?
— Прекрасен и богат. Только не защищен стеной. А Змиевы валы расплылись от времени, рвы заболотились, иссохли и уже не суть преграда для супостата. Особенно, если супостатом будет не иноземец, а братья словене или скуфь…
— Добро, ты защитишь, коли подвластен тебе дикий камень. Тому и быть, садись на престол и строй стену.
— Постой, отец! — воспротивился наследник. — Дай мне хотя бы осмотреться.
— Довольно мне сидеть, устал я от власти, а тебе она впору будет. Садись и правь, я на покой пойду.
— Почто же спешно, отец?
— После того, что ты поведал мне о прошлом, я править не могу. Мысль о великой лжи меня изгложет. Сейчас же созову вече и передам тебе бразды.
