Когда голодная пешая толпа приблизилась к стенам столицы, он один сидел на коне, ощущая за спиной целую армию, дышащую ему в затылок. Однако же префект города схитрил, заманив Юлия и еще несколько десятков офицеров в крепость будто бы для переговоров, где их ждала преторианская засада. Бунтарей заключили в подземелье, а обезглавленную разноязыкую толпу легионеров разогнали всего одной гвардейской когортой.
И вот, сидя в одиночке с единственным малым окошком, Юлий каждое утро ждал казни и в последний раз смотрел на солнце, всходящее за горами, но так и не увидел его, поскольку, едва осветив вершины, оно тут же скрывалось из виду, заслоненное толстой стеной. Ни один звук не доносился снаружи, и затворник не знал, что уже несколько дней под стенами Ромея бушуют толпы разгневанных легионеров, скандируя его имя, а в самой столице префект претория и будущий комит Антоний усмиряет толпы народа, громящие форумы и лавки.
То обливаясь потом, то дрожа от холода, Юлий испытывал одно желание — чтоб к нему кто-нибудь пришел. Пусть даже надзиратель, дабы назвать час казни. За дверью, однако, была полная тишина.
Измученный ожиданием, после бессонной ночи, в тот роковой предутренний час он толкнул дверь и обнаружил, что она не заперта, а в коридоре брошено оружие бежавшей охраны…
И сейчас было то же самое нестерпимое желание, но приближенные все еще прятались среди колонн, и скорее всего это они впустили первым посла Артаванской Сокровищницы. Как всегда самоуверенный, важный и пестрый, он станцевал приветствие, после чего распустил павлиний хвост.
— О, превеликий и всемогущий, — сказал он, не скрывая насмешки. — Прекрасная луноликая Авездра не смеет больше злоупотреблять твоим гостеприимством. Вели убрать корабли с нашего пути и снять цепи в устье Тибра. По обычаю македон несравненная дочь Урджавадза пожелала уйти из твоей столицы мира с первыми лучами солнца.
— Пусть Авездра даст мне третью попытку явить ей чудо, — прямо попросил император.
— Первое твое чудо было медным, второе — мертвым. Каковым же будет третье?
— Я покажу дочери Урджавадзы живого бога. Посол перевел взгляд под свод колоннады.
— На небесах довольно красот и прелестей. Божественное очарование звезды Востока достойно их, но это путешествие придется отложить, ибо дочь царя царей еще не насытила земных, жаждущих прекрасного взоров.
— Третье чудо существует не на небе, а только высоко в горах.
— В чем же суть божественного в твоем живом боге, о, премудрейший цезарь, если он на земле?
