«А ведь так и на нашенских полях было,— припомнит теперь Мальцев. — Где посеяли раньше, там сильнее погорело, где под самую сушь сеяли — там лучше выжила пшеничка и урожай дала»...
В двадцать втором году он, рисковая головушка, и вовсе позже всех сеял: пока боронил, пока сорняки бороной вычесывал, мужики не только отсеялись, но и всходами уже ходили любоваться-радоваться. Посеял позже, а намолотил больше. Не было в деревне мужика, который не заглянул бы на его надел: кто будто мимоходом, кто за делом каким, а кто и из нескрываемого интереса. Сильно удивил он тогда односельчан.
Да и сам, признаться, не мог в толк взять, почему поздний посев лучший умолот дал.
Не мог объяснить этого и уездный агроном, к которому поехал Мальцев за советом. Но и лукавить не стал, признался:
— Наука утверждает, что хлеб раннего посева лучше родит. И правильно: при раннем посеве зерно попадает в сырую землю и потому дольше пользуется влагой, весенним да летним теплом. Куда как хуже поздним всходам — какой уж им рост в июньскую жару. Однако в наших местах другое: кто с севом запоздает, у того урожай не хуже, а лучше. Почему, не знаю, но это так.
Что и хотел услышать Мальцев от грамотного человека. Значит, нет тут никакой случайности.
Теперь Мальцев не пожимал плечами, не отделывался шутками, когда приходили мужики полюбопытствовать: что он там на своем наделе делает? Теперь советовал им:
— Пробуйте, хуже не будет. Если, конечно, раньше проборонуете. — И тем самым как бы брал на себя ответственность: зачинщик, если что-то не заладится у кого-нибудь, всегда виноватее других.
Не словом заметен в деревне человек — делом.
Как и всякий крестьянин, как отцы и деды, Терентий поднимался на заре. Весной и летом — чтобы день удлинить и как можно больше успеть. И чем больше успевал, тем радостнее ему было, тем больше уверенности: будет урожай.
Зимой, когда круг забот сужался и ограничивался пределами двора, вставал пораньше, чтобы до завтрака почистить, покормить, напоить скот,— крестьянин никогда не садился за стол, не подумав прежде о скотине. Поднявшись из-за стола, весь день дотемна возился со всевозможными починками: износившиеся за лето орудия труда ладил, сбрую чинил, серпы зубрил, а вечерами еще садился валенки дратвой подшивать мурлыча что-нибудь под нос.
Однако не этими повседневными делами выделялся Терентий Мальцев в деревенском работящем обществе. Он отличался тем, что в исполнение извечных крестьянских обязанностей вносил творческое начало, с которым и тяжкое дело творилось легко и весело. Хлеб он растил лучше других, что не оставалось незамеченным в тесном деревенском мирке, хоть и не склонен крестьянин признавать за кем-то первенство в главном своем деле. А уж отдавать это первенство молодому хозяину, только-только на ноги встающему, и вовсе не хотелось. Но что поделаешь, если урожаи у него из года в год выше? И на какие причины ни ссылайся, каких оправданий для себя ни выискивай, с хлебом-то и нынче не ты, а он, Терентий, так что не грех и поучиться у него.
