Роберт Уотерс писал книгу по заказу правительства; привилегированная работа, наверняка ему пришлось пройти проверку, прежде чем он получил допуск к закрытым архивам. Зато во время работы он мог изучать любые секретные материалы. Видимо, в процессе работы он обнаружил что-то такое… такое… (Что такого он мог обнаружить?) И он написал об этом, о чем-то, что он обнаружил, о чем нельзя было писать — он отказался играть в эти игры и переписывать историю под диктовку партии и правительства. Он стал опасен для них, и его убили. Они что-то испортили в его машине; подстроили аварию и украли его бумаги — все его опасные открытия. Они внимательно осмотрели место аварии — и им было плевать на человека, которого они убили (или бросили умирать). Все, что им было нужно, — его бумаги. А то, что потом отдали родным — пачка мятых листов, — это дешевая третьесортная подделка; жалкое подобие стиля Роберта Уотерса. Может быть, их написали уже после аварии, где-нибудь в кабинете, а потом специально запачкали, чтобы это смотрелось так, как будто листы лежали на земле. Или, может быть, их приготовили заранее, и кто-то стоял в темноте на вершине холма рядом с разбитой машиной и швырял эти листы в моросящий дождь. Возможно, что именно так и было.
Но Дункан не хотел разговаривать с девушкой. Он ничего ей не сказал.
Три дня Лоренцо прожил в полумраке, в зашторенном гостиничном номере. Он видел, как подозреваемые по одному подходили к машине — вставали рядом, украдкой оглядывались по сторонам. Мужчина обычно закуривал сигарету, женщина поглядывала на часы. Эта их нерешительность явно что-то означала. Почему они останавливались у машины? Чего они ждали? Какого сигнала?
Никто не хотел говорить об аварии — тогда все тряслись за собственную шкуру. Но время прежних порядков прошло, и архивы открылись для широкого доступа. Кинг отговаривал Дункана ехать. «Мы все тогда совершали поступки, о которых теперь не хочется вспоминать». Так он сказал — что-то вроде того. Собственно, с этого и начался их дурацкий спор.
Подходит контролер. Дункан достает из бумажника свой билет, девушка лезет в сумку.
— Спасибо. Ага. Все в порядке. Счастливого пути, барышня. Благодарю вас, сэр. — Придирчивый взгляд на билет. — Хм. У вас белый билет.
— Да. Сегодня ведь «белый» день, правильно?
— Нет, сэр, сегодня скидка только по розовым билетам, остальные поездки — по полной стоимости. Придется доплатить разницу. — Контролер листает пожелтевший тарифный справочник. — С вас еще два фунта.
