Музыка на иностранном | страница 51
Народ состоит из отдельных людей. Каждого ведет по жизни какая-то сила: надо жить, надо растить детей и так далее. Каждый действует, исходя из своих устремлений и своих потребностей; но в результате этих разрозненных действий формируется некое общее направление — ручьи сливаются в одну реку.
Теперь представим себе ситуацию: сто заложников под охраной одного человека с пулеметом. Сто человек — все стоят или же все бегут. В любом случае каждый в этой толпе действует под влиянием одного и того же инстинктивного побуждения, а значит, малейшая разница в обстоятельствах для этих людей становится разницей между жизнью и смертью.
— Но, Чарльз, если ты утверждаешь, что ход истории подобен течению реки, тогда нужно учесть еще вот что: река не только следует рельефу местности, она еще и формирует его. Ну, там, эрозия, отложение осадков и что там еще — ну, то, чем географы занимаются.
— Я и не спорю. Но мой образ реки на самом деле еще сложнее. Рельеф меняется не только под действием «реки истории», на него действует множество других факторов. У каждого человека есть свой личный «рельеф», который формируется его поступками, и, в свою очередь, влияет на формирование «рельефа» других. Это непрерывный процесс.
— Погоди, Чарльз, я уже запутался. Я тебя правильно понимаю: ты считаешь, что историю можно свести к некоему уравнению? И тогда можно будет предсказывать будущее?
Когда Кинг писал о реке истории, к нему пришла Энни. Она очень ему помешала. А он представил себе два ручья: вот их воды ненадолго слились в один поток, но почти сразу же вновь разделились, и каждый ручей потек дальше уже в одиночку.
Он понял, что не сумел донести до Роберта свои идеи, но это лишь укрепило его в намерении закончить статью и изложить свои мысли более четко и ясно.
— Я понял, Чарльз! Ты хочешь сказать, что наше время — это водораздел. Мы живем в переломный момент. Так?
— Да, только самое главное, что я хочу понять, — как сложился такой рельеф. Почему мы оказались у водораздела сейчас, а, скажем, не десять лет назад?
— Вот такими вопросами и занимается история. Знаешь, Чарльз, мне бы очень хотелось прочесть твой очерк.
— А может быть, тоже подключишься? Я тут подумывал сделать памфлет — можно было бы включить и твои стихи. Может, найдется еще кто-нибудь, кто захочет поучаствовать. Я уже и название придумал — «Паводок». Как тебе, а?
А вот Энни Кинг ничего не сказал о «Паводке». Они с Робертом всего лишь сыграли дуэтом пару сонат, а у него было чувство, будто он знает Роберта тысячу лет, намного лучше, чем женщину, с которой он спит два месяца. Это была не особо приятная мысль, но, как говорится, что есть, то есть.