— Батюшка, да что проку! — воскликнул князь Василий. — Нос от меня Ульяна воротит. И пока Федька здесь, так и будет.
Князь Фёдор выпроводил из покоя Фрола и Судка Сатина, спросил сына:
— Что же теперь повелишь с ним сделать? Я не великий князь.
Василий к отцу поближе приник, прошептал:
— А то, батюшка, что на Волге омуты глубокие есть. Вот и...
— Что же ты меня в сидельницу за сторожа надумал упрятать?! — И схватил сына за грудь, потряс, кулаком погрозил: — Смотри у меня! Эко удумал! Да в Старицах всем собакам ведомо, чья невеста Ульяна! Да и другое всем известно, что ухажёром у неё Федька Колычев! Ежели пропадёт он, что скажет народ?
— А коль так, батюшка, то мне не нужна порченая невеста! — разгорячился молодой князь. — Ведь это ты ищешь родства через Оболенских со старицким князем.
— Замолчи и не доводи меня до белого каления! — крикнул князь Фёдор и уже спокойнее сказал: — Дурень ты, сынок. Ты же Федьке подарок делаешь!
— Так я и говорю, родимый, на одного тебя надежда, — льстиво произнёс младший Ростовский.
— То-то, уразумел, — смягчился князь Фёдор. — Да мы нонешними днями избавимся от него. И о Старицах забудет до конца века.
— Верю, родимый: коль ты взял дело в свои руки — исполнишь, — масляным угостил сын отца.
— Ишь ты, хорошо тебе сидеть за моей спиной. Ладно, иди отдохни с дороги, а я сбегаю к Оболенскому-Большому. Он вчера ещё прикатил в Старицы.
Князь Юрий Александрович Оболенский-Большой, троюродный брат князя Юрия Александровича Оболенского-Меньшого, приехал в Старицы на побывку к семье. Он пополнил в Москве свой полк и собирался с ним на береговую службу, да ждал повеления великого князя Василия, дабы знать, где встать на Оке против ордынцев. Как встретились на подворье Оболенских два князя, так Фёдор Голубой-Ростовский и сказал:
— С тобой бы пошёл на рубеж, любезный, постоял бы плечом к плечу, да беда домашняя приключилась.
— То мне ведомо от братца. Чем же тебе помочь?
— За тем и пришёл, князь-батюшка. Как будешь в Москве встречаться с великим князем, молви ему, чтобы Федьку Колычева на береговую службу отправил.
— Только-то? — удивился и впрямь большой, крепкий князь Юрий Александрович. — Туда он, поди, и сам в охотку пойдёт.
— Так ты его в передовой полк, любезный, спроворь. За такую услугу до гробовой доски благодарен буду.
— Ну полно. Всё исполню в честь нашей дружбы. И недели не пройдёт, как Федяшку крикнут из Стариц. Теперь же нам в трапезную пора. — И повёл Ростовского за собой. — Фряжского изопьём. Завтра чуть свет и в стольный град выступаю.
