Рики вскинулся. Всемирная паутина служила источником информации. Здравый смысл подсказывал, что о себе он там не найдет ничего. Не такая он важная птица по меркам нормального мира, разве что… сын своего отца! Диего Макарони был довольно известным художником. Если имя «Ричард Макарони» и попало на сайты, то только благодаря этому обстоятельству.
Однако мысль об Интернете не уходила, подспудно напоминая о себе. «Возможно, это может пригодиться с чем-то другим», — предположил юноша. А после беседы с мамой ему, невзирая ни на что, хотелось бы перемирия в семье.
Рики всегда знал, что его усыновили, хотя это не влияло на его отношения с родителями. Он считал сам себя любящим и почтительным сыном. Но соглашаться с мамой, признавая все ее намерения благими, все равно не собирался. Не в этом вопросе.
Он бы, возможно, никогда не задумался, кем является по рождению, вот только слишком много с ним случалось необычного и даже опасного — именно потому, что кто-нибудь, знающий это лучше него, очень старался до него добраться. Впрочем, сложности такого рода в его жизни возникали не всегда, а только с тех пор, как Рики поступил в британскую школу магии «Хогвартс».
Не сразу он понял, что некоторые его способности даже по меркам волшебного мира странны. Он говорил на двух нечеловеческих языках и осваивал сложную магическую премудрость почти без усилий, а еще умудрялся выживать при не допускающих это обстоятельствах. Сам Рики относился бы, наверное, к этим странностям как к должному, не понимая, насколько опасна такая беспечность.
Осознать многие вещи, достойно противостоять опасностям и неизвестности помогали друзья. С ними Рики действительно повезло, и более того, главным образом из-за них он смирился, что, в конечном итоге, не вернется в мир своих родителей, а продолжит учебу в «Хогвартсе» и станет колдуном.
Рики не заметил, что улыбается, думая об этом. Расставив приоритеты, исходя из симпатии, он отдал должное воспитанию итальянских бабушек. Если бы он заявил такое, допустим, служащим Министерства магии, набирающим детей с магическими способностями, или другим ученикам из обычных семей, большей частью они не поняли бы его. По логике вещей, он поступил в школу, чтобы стать волшебником, а приятная компания — дело второстепенное. Рики видел, какой привилегией была возможность обучаться колдовству, например, для Тони Филипса, с которым он не ладил с первого курса и совсем недавно угодил в неприятный переплет. Тони действительно боялся, что родители заберут его обратно в мир магглов, то есть не-колдунов; он старался проявить себя, заслужить авторитет, что и становилось основой разногласий с Рики. А Рики, наоборот, магии учиться вообще не хотел, и даже, впервые пойманный за пределами общежития после отбоя, озадачил своего завуча просьбой об отчислении. В самом колдовстве, особенно поначалу, Рики находил что-то отталкивающее; потом почти привык, но это чувство усиливалось с каждым годом в отношении трансфигурации. Ему часто становилось противно превращать одно в другое, особенно живое в неживое. Ради этого он не стал бы жить три четверти года вдали от дома.
