Как ни драматична была ситуация, сложившаяся в голове у юноши, поначалу он банально запаниковал. Раньше таких ощущений не было. При одной мысли, что в человеке наличествует кровоток, или желчь вырабатывается, или пища переваривается, ему становилось дурно. Такое чувство, словно он мог разложить организм на составляющие, как будильник, а потом не сумел бы собрать обратно. Казалось, даже своими мыслями он нарушает собственную жизнедеятельность; разумеется, причиной этого нестерпимого отвращения были кровожадные воспоминания Волдеморта.
— Ну, это правильно, — согласился Марк. — На Востоке очень трепетно относятся к жизни. Магглы, правда, сейчас деградируют, как и везде, но колдуны так и носятся с всякими зверушками, которые прямо такие грациозные, да эстетичные! По-моему, это даже неразумно. Ну, так что?
Рики стало немного легче, когда разговор переключился на эстетику. С чувством благодарности к Марку он постарался как можно подробнее представить клумбы с цветочками...
— В его лабораториях при операциях соблюдалась стерильная чистота, — рассказывал тем временем Пит. — Павлов полагал, что только если после операции животное осталось здоровым, эксперимент удался.
«А не удалось, так и черт с ним, — одобрительно произнес Волдеморт. — Всегда можно начать с начала. Вот как я с тобой».
— А я всегда считал, что Павлов мучил подопытных собак, — зачем-то возразил Рики.
— Вовсе нет. Напротив, он старался не нарушать жизнедеятельность организма даже во время опытов…
При слове «организм» младшему Макарони сделалось совсем дурно.
«Я знаю слишком много всяких анатомических подробностей. Не надо!» — но почему-то Рики не мог заставить себя произнести это вслух.
— … и обеспечить по возможности долгую жизнь. Удивительно, что о нем закрепилось другое мнение…
Рики автоматически запомнил эту фразу, хотя в тот момент еще не понял, что она означает. А Пит продолжал разглагольствовать и отвечать на вопросы любознательного Эйвери. Его младший брат дорого бы дал за способность по желанию отключать слух.
— …Вероятно, у магглов много гениальных ученых, — с некоторым удивлением произнес Марк.
«Подумаешь, ученый! Настоящие гении всегда экспериментируют на себе», — с гордостью добавил Темный лорд, чего Рики уже не выдержал и без объяснений покинул комнату брата.
Ворочаясь в кровати, юноша пытался очистить голову, чтобы провалиться, наконец, в сон. Он уже осознал, Пит пытался убедить его, что у всякой вины есть границы. Что общее мнение не всегда совпадает с истиной. Но Рики никто не обвинял. Он сам себе казался строгим и беспощадным судьей.
