Гарри постарался не встречаться с ним глазами. Однажды он уже получил такое зеркало. Это было последнее, что подарил ему Сириус, и Гарри до сих пор не мог простить себе того, что не воспользовался им вовремя.
Если остальные и заметили, что он помрачнел, то никто не подал вида. Кингсли снова взял инициативу и продолжал в деловом тоне:
— Кроме того, мы готовы рассмотреть любую инициативу, исходящую от вас. Я лично не сомневаюсь, что вы не будете сидеть сложа руки, и в сложившихся обстоятельствах не считаю разумным запрещать что-либо. Да, все-таки вы почти взрослые, — добавил он чуть громче после того, как миссис Уизли, колдующая над кастрюлями, неодобрительно пробормотала по поводу его разрешения.
И, хотя настроение Гарри особо не улучшилось, он признал, что со стороны Ордена это уже — кое-что.
— Я тут подумал, — заговорил Рон, — что надо бы возобновить встречи Дамблдоровой Армии.
В принципе, Гарри тоже об этом думал. Но каждый раз, планируя привлечь еще людей, он вспоминал Сириуса, Дамблдора и других, кого даже не знал, которые уже погибли. Ему не хотелось умножать жертвы, и пусть Гарри понимал, что это не зависит от него, все же сопротивлялся тому, чтоб ему помогали.
— Или сами управимся, — ворчливо буркнул он, стреляя глазами сначала в Рона, потом в Гермиону.
Но Тонкс поддержала Рона.
— Да, очень важно, чтобы уже в школе люди понимали, что правильно, — сказала она. — Ну и тех, кто свернул не туда, тоже можно выявить, как уже сказал Кингсли. Учтите, если вы в замке что-то будете обсуждать, сначала убедитесь, что рядом нет ненадежных ушей. Даже в гостиной вашего колледжа не все достаточно надежны.
— Мы всю жизнь обсуждаем там важные дела и ни разу не попались, — обиженно заявил Рон и тут же увял под прокурорским взглядом матери, подошедшей объявить, что «еще пять минут — и все готово».
— Это, пожалуй, стоящее предостережение, — согласилась Гермиона и поблагодарила Тонкс.
Между тем миссис Уизли с помощью Джинни начала собирать на стол, и гости прервали обсуждение, поскольку само собой предполагалось, что оно продолжится за едой. Но вдруг, к недоумению Гарри и огорчению хозяйки, Люпин начал собираться, отказываясь от приглашения.
— В самом деле, мне надо идти, — мямлил он под аккомпанемент уговоров всей компании.
— Ты что, без обеда собираешься остаться? Подождут твои дела, — убеждали товарищи из Ордена.
В итоге Люпин все же согласился, хоть и не смог скрыть ни досады оттого, что не удалось улизнуть, ни смущения. «Как жаль, что он так беден, наверное, думает, что нам его жалко», — подумал Гарри, поймав сочувственный взгляд миссис Уизли, направленный на оборотня. Гарри помнил, как необычно для него было хорошее отношение Уизли после того, к чему он привык в доме тетки; хотя, помнится, ему вовсе не было так уж неловко, и его гордость не была уязвлена тем, что каждые каникулы случалось гостить в семье Рона. С другой стороны, Люпин был взрослым и, очевидно, считал свою особенность поводом для жалости со стороны окружающих. Краем глаза наблюдая за тем, как напряженно улыбается Люпин Нимфадоре, накладывая для нее жаркое, Гарри вспомнил, что стараниями одной известной министерской чиновницы оборотням почти не оставили шансов получить работу.
