- Я за него мыться не пойду, а смысл ему готовить чистое белье, если тело все в пыли? Он видите ль, не видит смысла в обмывании, если с утра вновь в поле. Вот что тут скажешь?
Я бы, конечно, могла что-нибудь сказать, но я с детства усвоила одну поговорку, еще из маминых уст – «Чужая семья – темный лес». Что мне было лезть со своим уставом? Так, время от времени я выслушивала Оксану, и понимающе кивая головой лишь приговаривала:
- Ничего, Оксана, все наладится, поверь. Все у вас будет хорошо.
А про себя добавляла – «Наладится, когда кроме себя любимой и моего Юры, начнешь уделять своему Леньке должное внимание. Он у тебя герой, а ты…»
Зинка Стародубова тоже любила заходить ко мне в гости с подобными жалобами, вот только она не упрекала своего Семена в неопрятности, а жаловалась на его похотливые взгляды в сторону других баб.
- Вот твой Юрка, от тебя глаз отвести не может. Не вооруженным взглядом видно, как его глаза начинают по-особому светиться, стоит только тебе появиться на горизонте. Даже его голос становится нежнее. Его глаза навеки прикованы лишь к тебе, и какое ему дело до миллиона других. А мой…
- Зин, да перестань ты. Твой Семен ведь тоже при тебе всегда. Всегда обнимет, приголубит, так что перестань. Ну посмотрит разок другой на кого-то, что уж тут мужики многие так устроены. Но ведь он с тобой, а это значит, что посмотрев по сторонам все же понимает, что лучше тебя ему не найти. Зинка, да он от ваших троих малышей с ума сходит, а ты глупостями голову забиваешь. – Часто успокаивала я Зину, но в очередной раз умалчивала о более реальной картине.
Зинка была очень хорошей женой и мамой. Хозяйка просто великолепная. Но во всей повседневной суете ей просто не было дела до себя самой. Она не была красавицей, но была очень милой молодой женщиной, вот только прабабушкиными неряшливыми нарядами, вряд ли удержишь взгляд молодого мужчины на себе любимой. Да, в то время мы все не знали что такое вещи от кутюр и модные новинки. Но ведь даже в те времена можно было ухаживать за собой в тех пределах, какие были тогда доступными. По крайней мере, можно было вещи стирать, как-то ушить под себя, чем-то украсить, например вышивкой. Ну кто я такая, чтобы учить Зину, что нужно следить за собой, чтобы не приходилось следить за мужем?
Среди так называемых «подруг» были и такие, которые жаловались на побои, на лень, на безбожное пьянство. Мне было всех их безумно жаль, но чем я могла помочь? Я просто слушала и искренне сопереживала. А на вопрос, где я умудрилась отхватить идеального мужа, всегда отвечала правду:
