- Господи Иисусе! – не дав договорить сразу-же взвыла мать. – Лукея, как же так?! Несчастье-то какое… Но все равно, благодари Бога, что вернулся. А ноги… Как-то оно будет. Господи, Боже мой!.. Ты не переживай, мы всегда поможем. Да я своим мужем всегда с радостью поделюсь. Дров нарубить нужно будет, или воды натаскать, или огород вспахать. Степка мой с радостью поможет, об этом даже не думай. Главное ведь что Остах живым вернулся. Вот только мой Степка вернется, сразу же скажу ему, что вам помогать будем, как родным. Не волнуйся даже. А он, я уверена, будет только рад.
Пока мама тороторила, я вглядывалась в лицо соседки, и было в нем что-то зловещее. Это не была боль из-за потери мужем конечностей, это было что-то сродни пытки. Вроде эту женщину сейчас безбожно пытают, а она из последних сил держится. Выражение ее лица, я запомнила на всю жизнь, и больше никогда не встречала ничего подобного. Дай Бог никому и никогда не видеть такие лица на пороге собственного дома.
- Не вернется… - прошептала тетка Лукерья.
- Не поняла? – мама, которая ласково поглаживала по плечам соседку, прижимая ее к себе, немного отстранилась, пристально уставившись в наполненные горем и сожалением глаза.
- Не вернется твой Степка. Никогда не вернется. Прости. - Соседка выпалила, и моментально из ее глаз полились ручьи, а из глубины души раздался пронизывающий душу вой. – Остах мой с первого до последнего дня воевал рука об руку с твоим Степкой. На мине они подорвались, тоже – рука об руку. Вот только моему ноги оторвало, а твоему… Маруся прости…
Слезы не дали женщине договорить, а рухнувшая на пол мама, заставила испуганно вскочить на ноги и придушить рыдания.
- Маруся!.. Маша!.. Очнись!..
Я наблюдала за всем произошедшим со стороны, отказываясь во все это верить. Моя реакция на новость была не такой, как у мамы, я просто остолбенела.
- Васька! А ты чего стоишь?! Воды подай, что ли! Не видишь, мамка помирает!
Не совсем понимая, чего от меня хочет эта вопящая женщина, я скорее интуитивно, нежели осознанно, бросилась к кадушке с водой. Протянув кружку, я дальше продолжала стоять в стороне, а тетка Лукерья находясь в припадке, колотила мать. Она бесполезно одаривала лицо пощечинами и изо всех сил трясла маму, которая так и не пришла в сознание. Ни через минуту, ни через десять, ни через двадцать. А я все время стояла в стороне, боясь пошелохнуться, словно мои движения могли еще больше навредить.
