В такие моменты, когда речь заходила о немцах, вежливость и доброта в поведении капитана куда-то девались, а оставалась лишь ненависть. Бескрайняя, безграничная, глубокая ненависть к тем, кто изуродовал нашу землю. Странно, но такую ненависть я видела лишь в глазах и на лицах наших солдат. Немцы же, никогда не были так эмоциональны, и никогда не излучали такого гнева. Может потому, что наши были гораздо большими патриотами. Может потому, что наш народ и так отставал от европейских, а с приходом войны вообще оказался на самом дне, и кроме ненависти, голода и холода, им ничего не оставалось. Наши солдаты охотно вымещали эту бескрайнюю ненависть в боях. Возможно, именно поэтому и победили в итоге.
Наши «квартиранты» один за другим то появлялись на кухне, то исчезали. Мама проворно накрывала на стол и доготавливала пшенную кашу с остатками костей. Я же, оставив капитана наедине с его мыслями, была полностью погружена в свои раздумья – «Как вырваться из этой толпы и незаметно пронести в сарай свежие щи и одежду?».
Всякий раз как очередной солдат выходил на улицу покурить, мое сердце падало в пятки. Этой ночью, даже если бы кто-то застукал немца в сарае, никто бы и не подумал, что ему кто-то помог там очутиться. Мало ли, может сам пробрался в поисках хоть какого-то тепла и крова. А сейчас доказать, что он случайно там оказался, уже было бы не реально. Миска с едой и кружка, а еще перевязки, пусть из тряпок, но чистых…
- Ма, а налей-ка мне щей в баночку. Я на улице поем. – Хвала Господу, мозги мои в семнадцать работали отменно, и мне не пришлось слишком долго ломать голову над поиском выхода.
- Это еще почему? На улице холод собачий, это ведь тебе не май месяц. Не выдумывай. Вот товарищи солдаты поедят, и мы присядем.
- Ма, я просто не очень хорошо себя чувствую. Видно килька вчера была совсем испорченной. Да и капитан слишком надымил. Меня тошнит все время, да и расстройство... Так что мне жиденькое и свеженькое не помешает, вот только есть его нужно во дворе. А то здесь от курева вообще голова туманится… А ведь день только начинается. На свежем воздухе я быстро соберусь.
- Дочка, а ты уверена, что все дело в кильке? – мама испуганно всматривалась в мое лицо, а на ее, отпечатался страх посильнее, чем страх войны. – Может… может, дочка… может ты в сарай с кем из солдат выходила? Может, пока меня дома не было, кто-то тебя обидел? Ты скажи, не держи все в себе. Нужно ведь вовремя спохватиться, чтобы не опоздать с... – тут мама осеклась, больно схватила меня за плечи и стала трясти.
