После того как мама вернулась из монастыря она ни разу даже не взглянула в сторону спиртного или сигарет. Ее реально отвернуло как от спирта, так и от никотина. Она стала такой мамой, о которой может мечтать любой ребенок. В мою жизнь вновь вернулось утреннее какао и хлопья с молоком. Еще в мою жизнь вернулась сама жизнь.
Мама стала мамой и спустя два месяца, я растаяла. Сначала было нелегко, и всякий раз когда вернувшись со школы я не обнаруживала ее дома, сердце обрывалось. Но я все же нашла в себе скудные запасы прощения. Я престала хамить и рычать, расслабилась и впустила в свою душу любовь и радость.
Со временем мама заняла мое место «кормилицы» и стала работать в две смены продавцом в хлебном магазине. С ресторанами было покончено, по крайней мере, на первых парах. А спустя еще два месяца тетя Кристина Карандашова предложила ей должность админа. Мама сразу согласилась, она знала, что больше не сломается; она стала сильнее; она больше не собиралась менять настоящее на пьяный угар. Да и денег ресторан приносил на порядок больше чем две смены за прилавком.
Что касается меня, тут тоже все зашибись! Тете Тане Добрыниной, с которой мама наладила отношения, я по-прежнему помогаю по хозяйству, но от подачек отказываюсь. В кинотеатр я теперь хожу по выходным на премьеры, а не драить туалеты. Я не стала гордячкой и если понадобится, без проблем возьмусь за любое грязное дело, но пока в этом надобности нет. Томилу Кирилловну я не кинула, я люблю ее «малышей», как родных, и прогулки с ними доставляют мне море удовольствия. Сама Томила частенько балует меня брендовыми тряпками и косметикой от которой я не отказываюсь, тем более мама тоже охотно пользуется качественным мейкапом. Но самое важное в области моих трудовых будней - реклама.
Как мы договорились с Валентиной Георгиевной, ее номер я не удаляла, что было самым правильным решением в моей нынешней жизни. Спустя месяц после нашей последней встречи мой телефон зазвонил. Милым, как обычно, голосочком Валентина Георгиевна пригласила меня на встречу. Прямо в том самом неприглядном кабинете, где мне на рожу наносили различную гадость, из ее уст поступило предложение стать лицом их рекламной компании нового средства по уходу за очень проблемной кожей. Суть рекламы состояла в двух словах и двух фотках ДО и ПОСЛЕ. Ей было неловко, когда речь зашла о «до», Валентина Георгиевна все время сбивалась и нервно проглатывала слова. Едва ли гадкому утенку ставшему лебедем хочется выставлять свое «бракованное» недалекое прошлое, которое невозможно забыть за годы, на общее обозрение, но я к этому отнеслась нормально. Мне уже давно плевать на ту, что осталась в прошлом, и кем я не есть сейчас.
