Между нами происходит второй любовный раунд… третий… Все происходит словно последний раз в жизни. Мне почти удается забыть обо всем и только крылья, тянущиеся к небу всякий раз, когда я достигаю наивысшего пика блаженства, не дают забыться до конца.
На рассвете, полностью обессиленные, мы засыпаем в объятиях друг друга. Прежде чем сомкнуть глаза, мысленно обращаюсь ко всей вселенной, благодарю за Макса.
Впервые за бесконечно долгое время мне удается выспаться по-настоящему - без кошмаров, тревог, криков. Спать в объятиях Макса все равно, что в самом надежном бункере. Сон такой крепкий и такой сладкий… Я чувствую себя почти нормально, если бы не … Боль до конца не отпускает, кожу на спине по-прежнему затягивает в живой, тугой корсет. Но это уже не беда, важно другое - я уже не одинока. Больше нет.
Глава 7
Просыпаюсь от ощущения холода. Зябко и противно. Раскрываю глаза. Рядом с собой не обнаруживаю никого, только смятый плед и несколько подушек. Сердце начинает нервно колотиться, в душу пробираются крысы паники.
Потирая глаза, обмотав вокруг себя плед, бреду на кухню, попутно заглядывая в ванную и туалет - везде пусто. Практически одной ногой стою над пропастью отчаяния. Я не смогу пережить трусость Макса. Если после всего, что вчера между нами было, после всех тех слов, близости, ОН сбежал от меня как самая последняя сволочь, чего ожидать от других? Не знаю что хуже - быть затворницей или стать брошенной затворницей?
Возвращаюсь на диван, он все еще хранит аромат тела Макса. Аромат минувшей ночи. Аромат секса.
Макс…
А чего я ожидала? Трахнуть чудище это почти тоже, что быть чудищем - так же уникально. А вот любить меня, его никто не в силах заставить.
Вою - по-настоящему, искренне и со страстью. ВОЮ - разрывая тишину моего склепа доводящим до отчаяния криком. Да, мой дом отныне - мой склеп. А я наполовину животное. А животные, когда им невыносимо больно - воют. Вот и я даже не пытаюсь сдержать себя. Несколько лет назад я отдыхала в горах. Спускаясь на лыжах, я заметила в небе огромную птицу, она встревоженно кружила и издавала на столько отчаянные крики… Тогда, помню, мое сердце сжалось, такой пронзительной тоски мне еще не доводилось слышать. Только теперь я понимаю ту птицу. Невыносимую боль, обиду, тоску, отчаяние, безысходность, по-другому просто не выразить.
Смотрю на зеленый ковер. Нет сил даже сползти на пол. Прижимаю колени к животу, вжимаясь в спинку дивана, пытаюсь найти успокоение в его объятьях.
