Стрелка глубиномера продолжала бежать от деления к делению.
800 метров… 900 метров… 1000…
Каждую секунду я ожидал лязга и грохота от страшного удара о дно.
Или дно здесь так глубоко, что нас, прежде чем мы его достигнем, раздавит ужасающим давлением воды, — так, кажется, погиб американский «Трешер»?
— Стоп, кажется, приехали, — пробормотал сквозь зубы Волошин и вытер пот со лба. — Елена Павловна, вы не ушиблись?
— Нет, — донеслось из спального отсека. — А что случилось?
— Я ничего не трогал и никаких ручек не поворачивал! — испуганно и поспешно вырвалось у меня, так что Макаров с Волошиным рассмеялись.
— Дорогой мой, у вас начинается мания величия, — сказал Волошин. — Вы сильно переоцениваете свои способности. Ни вам, ни мне, к сожалению, не удалось бы при всем желании так быстро погрузиться на целый километр.
— А что же произошло?
— Похоже, мы наткнулись на слой с очень пониженной плотностью, — ответил Сергей Сергеевич, посмотрев на Макарова. Тот молча кивнул. — Сейчас выровняемся окончательно и проверим.
Стрелка указателя глубины наконец замерла на цифре 1446. За считанные минуты мы провалились в глубину океана больше чем на километр!
Макаров начал брать пробу забортной воды.
— Бывают в океанах такие хитрые места, где плотность воды в силу разных сложных причин вдруг резко падает, — пояснил, наблюдая за ним, Волошин. — Тогда подводные лодки внезапно проваливаются, словно самолет в воздушную яму. Приходилось испытывать это удовольствие?
— Приходилось.
— Нечто подобное и случилось с нами. Да еще от разницы плотностей возникают сильные вертикальные течения. Вот и потащило нас вниз со скоростью пятьдесят метров в минуту…
— Неужели мы проваливались целых двадцать минут?
— Около того.
Макаров, оторвавшись от пробирок, коротко назвал несколько цифр. Для меня они звучали китайской грамотой, но Волошин удовлетворенно кивнул:
— Видите, я прав. Слой с очень низкой плотностью, и какой мощный — почти в километр толщиной. Откуда же он взялся?
Сергей Сергеевич окинул быстрым взглядом приборы на пульте.
— Эге, похоже, мы наткнулись на какое-то глубинное течение. Посмотрите, как быстро нас тащит на юг. Скорость, пожалуй, не меньше двух с лишним метров в секунду. Прямо второй Гольфстрим!
Волошин подошел к карте, укрепленной на стене возле пульта, и стал ее внимательно рассматривать.
— Похоже, что мы его первыми обнаружили. В этом районе ничего подобного не отмечено, — Волошин хлопнул меня по плечу и торжественно предложил: — Слушайте, Николаевич, вы имеете шанс войти в историю великих географических открытий. Так как все случилось во время вашей вахты, то вам по неписаным законам принадлежит право дать ему имя — или свое, если вы не страдаете ложной скромностью, или, скажем, имя любимой женщины. Ну, предлагайте скорее: «Течение имени…».
