— Тогда... — я извлекаю пальцы. — Как это называется? — тихо спрашиваю я, проводя своим пальцами по ее бархатной щеке.
Ее глаза наполнены удивлением.
Я наклоняю голову и еле дотронувшись провожу языком по ее щеке, слизывая ее соки. На вкус — мускусный мед. Незабываемый. Я знаю, мне будет не хватать ее вкуса, когда она уйдет рано утром. Глубоко вдохнув ее запах, я с силой погружаюсь в ее рот. Сначала она заторможено стоит просто так, а потом начинает отвечать — сосать мой гребанный язык. Бл*дь, эта женщина сводит меня с ума. Я отстраняюсь и смотрю ей в глаза. Мой член выпирает, готовый разорвать молнию на джинсах.
— У тебя больше никогда не будет такой ночи, как сегодня, поэтому никаких игр и лжи в эту ночь, поняла?
Она молча кивает.
— Ты мокрая?
— Да.
— Насколько мокрая?
— Я теку, — возбужденно отвечает она.
Я слабо улыбаюсь.
— Ты будешь делать все, что я скажу?
— Да. Все что угодно.
https://www.youtube.com/watch?v=M6G10QgJm1o
Мокрая
Он внезапно отпускает меня и делает несколько шагов назад, и у меня такое ощущение, как будто кто-то заменил мои колени, превратив их в желейные конфеты Rowntree. Он опирается на край своего стола и скрещивает руки на груди.
Под ярким освещением комнаты его волосы черные, переливающиеся, глаза темные, полуприкрыты, я не могу прочесть их, но я чувствую его похотливый взглядом, не спеша бродящий по моему телу. Первобытный, дикий животный магнетизм исходит от него волнами, которые ударяются о меня, вызывая прилив тепла внизу живота. Я чувствую себя перед ним уязвимой и открытой, будто стою голая.
— Сними трусики, — тихо говорит он, и теплая волна проходит у меня по телу.
У меня перехватывает дыхание. Конечно, он же не собирается проделывать это здесь, в этом кабинете?! Может, он вообразил, что имеет право унижать, поскольку я предложила ему свое тело, словно какая-то проститутка, которую он нанял на ночь. Такого обращения я точно к себе не потерплю. Я распрямляю плечи.
— Мы будем... хм... делать это здесь?
— Нет.
— Тогда почему…?
Он остается неподвижным.
— Потому что я так хочу.
Никто никогда не разговаривал со мной подобным образом — с таким неуважением и безразличием, как будто совершенно не боится моего отца. Внутри я чувствую трепет возбуждения. Воздух в комнате потрескивает от сексуального напряжения, я медленно, не спеша, приподнимаю платье и стягиваю свои трусики вниз. Они падают на пол, я переступаю.
— Принеси их мне, — рычит он.
Я наклоняюсь, подбираю маленький комочек кружев, и держа на одном пальце, подхожу к нему. Он выставляет руку вперед, ладонью кверху, и я бросаю кружевную вещицу.
