— Уходить нам пора, — тотчас согласилась я, — а вот сердиться на тебя он пока не имеет никакого права. И даже если оно у него когда-нибудь будет, пусть и не пытается. Раз с сегодняшнего вечера я тебе звездная сестра, то как старшая прослежу, чтобы этот обольститель не слишком-то тобой командовал.
Лорд Грензи не произнес ни слова, когда мы, замотанные в шелковые вышитые халаты и чуть покачивающиеся от навалившейся вдруг усталости, брели к императорскому дому и поднимались на второй этаж, но осуждения в его взгляде я не заметила. А чуть позже, уже лежа в мягкой постели и падая в сон, припомнила мелькнувшую на губах мужчины едва заметную усмешку, но так и не успела сообразить, что она могла бы означать.
Утро началось с топота служанок и позвякивания расчесок и щипцов. Спальню мне Онгильена выделила рядом со своей, и у нас был общий будуар, откуда и доносились эти звуки. Судя по моим ощущениям, засуетились горничные подозрительно рано, но возмущаться я и не подумала, еще с вечера предвкушая всю прелесть встречи с утренним морем и путешествия на шхуне.
Поэтому спокойно поднялась, набросила пеньюар и отправилась на разведку. Как выяснилось, я была совершенно права. Гили уже с несчастным видом сидела перед зеркалом, а ее старшая камеристка, леди Боленси, дама с солидным стажем придворной жизни и не меньшим багажом самомнения, уже махала веером над жаровенкой, грея щипцы.
— Доброе утро, — махнула я полами пеньюара, изображая реверанс, и задумчиво уставилась на щипцы: — Разрешите задать вопрос, ваше высочество?
— Вельена, мое высочество даровало вам позволение называть меня просто леди Онгильена, — тотчас окончательно проснулась Гили и милостиво кивнула: — Ну, спрашивайте.
— Мне непонятно… — замялась я, изображая наивную пастушку, — а разве мы не отправляемся сейчас на шхуну?
— Разумеется, отправляемся, — заинтересовалась моими маневрами принцесса. — А в чем дело?
— Я слышала… — шепчу почти виновато, — что на море утром туман…
Вот про коварство тумана Гили было давно известно, она сама мне как-то жаловалась на компаньонок, не предупредивших ее, что на охоте бывает сыро, и тщательно завитые локоны очень скоро повисают жалкими сосульками.
— Как вы правы, — нахмурилась Гили и сурово уставилась на камеристку: — Идите, леди Боленси, и унесите это дымное приспособление, леди Вельена сама заплетет мне косу.
Зло стиснувшая губы камеристка и горничные исчезли, подчиняясь повелительному взмаху руки, и не видели, какие веселые рожицы корчила вслед им ее высочество.
