— Мне очень жаль, — я погрозила кулаком навострившему уши Кышу и притворно зевнула, — но я уже почти уснула, когда вы начали стучать, и теперь мечтаю только досмотреть сон.
— Еще мне хотелось бы обсудить одно выяснившееся обстоятельство, — продолжал настаивать нахальный квартирант. — Я получил письмо из Тагервелла.
— И это обсуждение никак не подождет до утра? — Снова нарочито зевнув, я поспешно выпустила рубашку из-под ремня и взлохматила волосы.
Нужно выглядеть правдоподобно, если все же придется открыть двери.
— Если мой человек в столице не получит срочного ответа, то начнет действовать, — с суровостью судьи, знавшего обо мне нечто неимоверно предосудительное, заявил Танрод.
— Ну и пусть начинает, — вмиг раздумав открывать дверь, обозлилась я и процедила ледяным голосом: — Спокойной ночи. Надеюсь, завтра вас не будет в моем замке.
И решительно направилась прочь.
Поднимаясь по лестнице, я ожидала очередного удара в дверь, предсказуемо рассчитывая на продолжение разговора. Мне давно очень хорошо известно об упорстве мужчин и нелюбви к необходимости оставлять на потом нерешенные проблемы.
Однако самозваный квартирант стучать больше не стал, и это можно понимать как угодно, но мне и в самом деле сейчас не до него. Дождь всегда нагонял на меня непреодолимую сонливость, и иногда я даже отменяла в такую погоду важные встречи с клиентами. Да и к тому же не знала за собой ни одной серьезной провинности, за какую бы императорские дознаватели, а только они имели право допрашивать титулованных особ, могли призвать Вельену ле Морнье к ответу. Да и несерьезной, кстати, тоже.
И за это огромное спасибо мудрой Луизьене, десять лет назад твердо заявившей пятнадцатилетней ученице, что зваться своим родным именем ей не стоит ни в коем случае. Мало ли как повернется в будущем судьба, и чтобы не пришлось однажды кусать локти, лучше всего бедной сиротке графине Вельене ле Морнье пожить в одном из закрытых монастырей.
— А если меня станут искать? — задала я тогда справедливый вопрос и получила в ответ насмешливый взгляд выцветших карих глаз:
— Выяснится, что ты сбежала. Вот только позавчера. А о том, как поступить дальше, будем думать, если такое случится. А пока я подберу тебе изящное имя и неброскую внешность, и не вздумай кому-нибудь показаться ненапудренной или проболтаться. Как только я об этом узнаю, наш договор будет расторгнут.
Белобрысая, кудрявенькая и довольно невзрачная Эвелина Бенро прожила в «Женских тайнах» почти десять лет, и все клиенты были уверены, что это моя настоящая внешность. Луизьена, довольно быстро убедившаяся в честности и сообразительности новой помощницы, а также в правильности своего выбора, через несколько месяцев по всем правилам удочерила «троюродную племянницу», и никому в голову не пришло проверить, есть ли у нее документы, подтверждающие это родство.
