V. Государство и право в «политике» Аристотеля (384-322) и у других авторов
40. В Риме была создана форма права на все времена, при том что материально римские законы не имеют ничего совершенно исключительного в сравнении с другими народами. Аналогичным образом классическая греческая философия, т. е. прежде всего Платон и Аристотель, выдается вовсе не набором взглядов, которые можно встретить у кого угодно, – или, еще точнее сказать, у них набор всех взглядов, в том числе противоположных, как Аверинцев сказал, что мысль Платона это шар, где для всякого полюса есть противоположный, – а умением ставить главные вопросы.
41. Аристотель определяет: Если у того, что мы делаем, есть цель […] то ясно, что цель эта есть хорошее в смысле лучшее (άριστον) […] По-видимому, оно дело главного и верховного строительного знания или умения, а им является политика (ποΛιτική). Она распределяет, какие в государствах нужны знания и какие и насколько каждый должен изучать.[1]
42. «Собирающиеся по-настоящему слушать лекции о прекрасном и справедливом и вообще о политике должны быть прекрасно воспитаны (ἤχθαι, доведены, пригнаны) в отношении нравов».[2]
К гражданской жизни призваны не все. Большинство людей не пойдет дальше искания удовольствий и потребления, пользования (απόλαυσις[3]). Это один из трех основных образов жизни. Второй образ жизни, политический, ведут немногие. Третий, теоретический, это дело единиц.
43. Безотносительное добро и добро для меня. Люди первого образа жизни, большинство, хотят удачи в том хорошем, что всегда и для всех безотносительно хорошо. Например здоровье и богатство безотносительно и всегда хорошо. Люди естественно хотят здоровья и богатства и добиваются их. То, что хорошо всегда и безусловно, должно быть вроде бы хорошо и для меня. Кто-то здоров и богат, ему хорошо, и кажется логичным рассуждение, что если я буду здоров и богат, мне тоже будет хорошо. Но это не обязательно.
44. Поскольку справедливость, главное достоинство человека, направлена на других, то проверить его можно поставив в положение, когда от него станут зависеть другие. В старом изречении «человека власть покажет»[4]. Невозможна несправедливость в отношении богов; они в любом случае имеют всё и владеют всем, отнять у них что-то невозможно. И в отношении неизлечимо плохих (ἀνιάτοις κακοῖς[5]) невозможно быть ни справедливым ни несправедливым. Справедливость это всегда добро, но таким оно не идет на пользу. Неправо в отношении их, отнимая у них добро, которое их портит, несправедливостью быть перестает, но справедливостью не становится.
