прозрачные, с темной глубиной, как у речной воды. Но удивительнее всего
было выражение их взгляда — оно так поразило Кравоя, что он на
мгновение замер: широко раскрыв глаза, лесная эльфа смотрела прямо в
упор на него, одновременно любя и как будто умоляя о чем-то! Но о чем
она просила?! — Чтобы он не отнимал ее сердца? Но почему тогда она так
покорна? Почему отзывается на его ласки? Кравой не мог понять ее,
однако его собственное желание было слишком сильно, чтобы размышлять
— немая просьба логимэ неожиданно еще сильнее распалила его… Не в
состоянии больше сдерживаться, одним движением он обхватил ладонями
голову Соик. Он услышал, как лесная эльфа быстро вздохнула, ее плотно
сомкнутые губы раскрылись с этим вздохом, точно цветок… Так, весь
пылая от страсти, в тишине залитой темнотой комнаты старший жрец
солнца, наконец, узнал всю сладость и благоухающее тепло розовых губ
лесной эльфы, узнал их податливую мягкость, пьянящую, словно
колдовской дурман.
Страсть захлестнула его с головой, точно огромная волна: он уже не
помнил ни себя, ни того, что было вокруг, желание овладеть лесной
эльфой стало невыносимым; он прижал ее к постели, чтобы проникнуть в
ее тело, как вдруг она дернулась и, отстранившись, с неожиданной силой
уперлась ему одной рукой в грудь, другой — в бедро.
Точно окаченный холодной водой, Кравой остановился; его глаза в
недоумении забегали по лицу логимэ.
— Что?.. Что такое? — хрипло спросил он, растерянный и ошалелый от
страсти.
Но Соик не отвечала; с быстротой, особенно неожиданной после недавней
покорной истомы, она выскользнула из постели и, найдя платье, стала
одеваться. Ее движения были резкими и порывистыми, как если бы она
торопилась куда-то. Сердце Кравоя сжала боль — неужели он ошибся,
приняв минутную слабость за согласие?! Как будто поняв его страдание,
Соик, уже одетая, вдруг быстро подошла совсем близко и порывисто
положила обе ладони ему на грудь.
— Идем, — прошептала она тихо и странно, словно выдохнув это слово.
— Куда?!
— Идем…
Она подняла лицо к солнечному эльфу, он заглянул ей в глаза, и опять их
взгляд поразил его! Они были полны такой неожиданной, такой
душераздирающей мольбы, как если бы ей оставалось мгновение до
смерти, — и в то же время в них было выражение такой пронзительной
нежности… Ничего не понимая, Кравой порывисто обхватил руками лицо
логимэ.
— Я… — растеряно и торопливо заговорил он. — Прости меня!.. Если ты не
хочешь…
Но Соик, похоже, не слушала его: ничего не говоря, она высвободилась
