Кравой закрыл глаза; сердце все еще тяжело колотилось… Ощущение
неожиданной усталости охватило его. Он отошел от окна и, сцепив руки за
спиной, стал мерить комнату шагами; лицо было нахмурено, и без того
темный взгляд потемнел еще больше. Проходя в очередной раз мимо окна, он остановился и замер перед ним. Прелесть рассвета на мгновение
захватила его: небо за окном уже подернулось сиреневым, тот же мягкий
сиреневый оттенок лежал на камнях мостовой, мраморе фонтана и стенах
замка; разбросанные по небу облачка нежно розовели от еще скрытых за
горизонтом лучей солнца. На бордюре фонтана уже никого не было…
Отвлекшись от рассвета, Кравой снова вернулся к своим мыслям — они
уже не клокотали в нем, а словно давили на душу, оставляя ощущение
тяжести. Много странного было в истории, рассказанной Коттравоем —
хотя Кравой и не сказал этого, в описании раненого он тут же узнал
магона. Значит, легенды правы, и потомки древних бунтарей до сих пор
живы… Но что делал магон в окрестностях города?! И откуда у него могла
оказаться часть солнечного венца?! И кто вынул янтарь из золотой
оправы? Если он, то куда спрятал? А что, если камень попал в руки
магонов?! — Последняя мысль особенно волновала Кравоя: даже эльфины-
краантль знали, какая великая солнечная сила сокрыта в камнях,
вставленных Кайлалом в венец: каждый из них вмещал в себе силу солнца
в одном из положений на небосклоне в течение дня и в одной из лун
солнечного года; всего же камней было двенадцать — и один из них мог
находиться в руках врага.
Не меньше этого тревожили Кравоя и слова о смертельных ранах на теле
несчастного, так подозрительно похожих на след от когтей огромной
кошки. Конечно, это мог быть лесной зверь, но Кравою почему-то
казалось, что здесь не обошлось без хэуров — воинов-оборотней,
способных принимать облик гигантских рысей. Они обитали далеко на
севере в городе-крепости, именуемой Сиэлл-Ахэль — Серая цитадель — а
их отношение к эльфам было далеко от симпатии. Все дело было в том, что
у каждого хэура имелся эльфийский «двойник», так называемый авлахар
— их души от рождения были связаны между собой. Убив авлахара, можно
присвоить его магическую силу, так что хэуры, даже не имея к эльфам
иных претензий, частенько охотились на своих «близнецов», желая стать
сильнее. Именно так погибла некогда Моав — убитая своим рысьим
двойником и одновременно кейнаром. Приняв ее силу, позже он стал
Избранным и сразил Моррога в решающий момент Великой битвы, а
