благословением и защитой для народов, ими порожденных. Два великих
города построили они для своих детей: лунный — Рас-Сильван, и
солнечный — Рас-Кайлал или Золотой город. Однако грубые тела их были
хрупче духа — пришел час, и они истончились, а сами азарлары покинули
оковы материи, чтобы пребывать вне формы, которую могут принять
заново по своему желанию, буде узрят в том необходимость. Но, даже
уходя из грубого мира, азарлары продолжали думать о счастье своих
народов: они оставили им часть своей силы, и была она заключена в двух
венцах, некогда венчавших их головы. Точно луч луны сияла серебряная
корона Сильвана, пронзая своим светом даже самую темную ночь; точно
яркий свет солнца горели золото и янтарь на короне Кайлала, прозванной
янтарным венцом.
Понимая, сколь огромная сила заключена в этих дарах, старшие жрецы
солнца и луны с благоговением хранили священные реликвии, данные
великими королями. Они уложили их на шелк и бархат, спрятали в
драгоценные ларцы, дабы никто и никогда не смог похитить их. В
сокровищнице луны в Рас-Сильване хранился серебряный венец, краантль
же предпочли сберегать свою драгоценность в храме Рас-Кайлала: в
подножии золотой статуи Краана была сделана специальная ниша, где
пребывал ларец с янтарной короной, лишь по праздникам являемой
жителям города. Так проходили годы — в благоденствии и покое; много
лет народы солнца и луны шли вровень, не уступая друг другу ни в силе,
ни в мудрости, пока великое несчастье не пало на головы краантль…
***
В назначенный день вошли Лайлокир и Кров в храм Солнца, и солнце
сделало свой выбор, и выбор пал на Лайлокира. Перед неугасимым
пламенем, под золотым взглядом лучезарного бога он принес присягу на
верность своему призванию; двое жрецов торжественно отметили его тело
знаком солнечного колеса, а жители Рас-Кайлала приветствовали его
радостно, желая славы и силы. И лишь одно сердце в городе не полнилось
радостью в этот день — гордое сердце Крова. Не в силах перенести удара,
он в сердцах проклял презревшее его дневное светило — и свет в его
сердце обратился во тьму… В разгар празднества явился он в храм —
мрачный, точно ночь, исполненный горечи и обиды. Его вид был столь
хмур, что эльфы невольно расступились; твердым шагом подошел он к
золотой статуе и, вскинув голову, бесстрашно впился взглядом в лицо
могучего бога. «Ты отверг меня, — возгласил он громовым голосом. — И я
так же отвергаю тебя! Я научусь жить без твоего света, а после — отберу у
